Любопытство победило, и Оксана выглянула из укрытия.

   Стайка маленьких загорелых женщин вилась вокруг гроба, уложенного прямо на траве. Молоденькая девушка. Не старше Амриты. Но с накрашенным пробором.

   Из одной хижины вышла пожилая женщина, отодвинула плакальщиц и склонилась над гробом. Что-то блеснуло у неё в пальцах. Иголка или булавка. Бесцеремонно подняла руку покойной и вонзила иглу под локоть. Потом под второй. Потом переместилась к ногам девушки и со всех сил дёрнула за ступню.

   Хруст резанул уши. Туристка на всякий случай снова укрылась за деревом. А когда заметила, что к крестьянкам присоединяются мужчины, и процессия вот-вот тронется с места, и вовсе припустила домой, уповая на прочные кроссовки.

   Обувь не подвела: Оксана финишировала прямо у веранды и чуть не налетела на Марию, которая устроилась на табуретке у колонны и играла на ситаре.

   Мелодия звучала не по-индийски. Покопавшись в недрах памяти, Оксана узнала мексиканскую "Йорону".

   Увидев запыхавшуюся гостью, кухарка прервалась на полуслове и отставила инструмент в сторону: