Разговаривая они дошли до пункта управления внешней обороной Цитадели. Из этого высокого здания, расположенного недалеко от старт площадки, велось наблюдение за близлежащими территориями и осуществлялось управление полетами.

- Мы не пойдём в ваш кабинет?- настороженно спросила Наталья Леонидовна.

- А чем вам тут не нравится?- поинтересовался Михаил Григорьевич.- Разве столь важно, где вести переговоры? Наш дом не только мой кабинет, но вся Цитадель. Думаю и здесь можно превосходно обсудить дела.

Пункт управления внешней обороной Цитадели был единственным зданием, находящимся не под землёй, за исключением нескольких небольших построек и внешних стен. Сооружено оно было намного позже дня Великой вспышки, когда людям снова стало безопасно выходить наружу. Тогда было принято решение перенести военные объекты из основного здания наружу, чтобы сделать Цитадель менее военизированной и разграничить гражданские и военные объекты, не допуская их пересечения.

Также здесь находились камеры, где содержались захваченные люди из разных стран, а также некоторые жители Цитадели, провинившиеся перед обществом тем или иным проступком. Это было единственное здание в Цитадели, оснащенное камерами для заключения. И, как правило, люди, сюда попадавшие, никогда не возвращались.

Про камеры среди жителей Цитадели ходили разные слухи. Поскольку в своей жизнедеятельности они руководствовались догмами Порядка, то насилие как вид наказания было исключено из их понимания. В связи с этим в качестве наказания они представляли отсутствие возможности заниматься любимыми делами, встречаться с близкими людьми, а самое главное - угрызение совести. И лишь немногие, среди которых была и Наталья Леонидовна, прекрасно знали, как обстоят дела на самом деле. Это её и встревожило.

- Или, быть может, у вас есть другие основания для беспокойства?- особо спокойным и металлическим голосом произнёс Михаил Григорьевич, увидев озадаченный взгляд Натальи Леонидовны.

- Никак нет.

- Вот и славно. После вас.

Все трое зашли внутрь. Тяжёлая железная дверь сразу же захлопнулась. Они оказались в узком плохо освещенном прохладном коридоре. Завидев Михаила Григорьевича стража сразу же расступилась, пропуская вошедших через контрольно пропускной пункт.

В лифте они поднялись на верхний этаж, где располагался один из дозорных залов. Вид из его окон простирался над стеной и уходил далеко к горизонту. Бескрайние снежные поля с низкорослыми чермными деревьями был единственным видимым пейзажем.

Михаил Григорьевич сел во главе стала, вызвал секретаря и, попросив принести всем чая, устремил взгляд на стоящих.