Брюнет огладил взглядом едва различимые в темноте комнаты мягкие черты лица. Высокий лоб, упрямый разлет черных бровей, неимоверные глаза, которые сейчас были скрыты веками с едва подрагивающими ресницами, прямой нос, что утыкался Леви в плечо, и едва заметный абрис пухлой верхней губы. Каштановые пряди, упавшие на лицо, в темноте казались смоляными.

Почувствовав движение, Йегер крепче сжал Леви в объятиях, неосознанно желая защитить, но на этот раз не проснулся. Аккерман выдохнул с облегчением. Ему совершенно не хотелось будить сейчас Эрена. Тот и так нормально не спит по его вине которую ночь. Ривай не слышал от парня ни единой жалобы, но быть причиной неудобства других ему не нравилось.

Осторожно выпутавшись из кольца теплых рук и убедившись, что своими действиями он не потревожил сон шатена, Аккерман встал и, стянув с кресла покрывало, направился к окну. Взобравшись с ногами на удобный широкий подоконник, укутался в плед и стал бездумно разглядывать очертания ночного города в щель между шторами.

На этот раз они остановились в городке Блуа в центре Франции, численность населения которого была около сорока восьми тысяч человек. Всего в пятнадцати минутах пути от отеля протекала река — Луара. На такой близости с водой настоял Йегер. Ему почему-то безумно нравилось наблюдать за движением реки, барашками волн и рассекающими водную гладь небольшими баржами с любопытными туристами и частными яхтами.

Стоя на берегу, он жадно ловил влажный воздух и не отрывал взгляда от блестящих, переливающихся всеми цветами радуги солнечных искорок, попавших в воду. А Леви нравилось наблюдать за Эреном. Именно поэтому он безропотно позволял каждую утреннюю прогулку тащить себя к порядком надоевшему водоему и простаивать там часами. Ханджи, иногда тихо, а иногда очень даже громко, посмеивалась над Аккерманом, за что получала целый поток язвительных реплик, которые, впрочем, почти всегда уходили от темы.

С визита в Норвегию прошло уже почти два с половиной месяца. На месте раны остался лишь изредка ноющий шрам, заставляющий чувствовать себя столетним стариком, у которого все на свете болит, что отнюдь не мешало посвящать пару часов в день физическим упражнениям. Хватит с него отдыха, и так мешком с картошкой сколько лежал, превратившись в желе.

За это время они успели сменить несколько стран, побывав все же в доставшемся Ханджи доме. Ничего необычного, кроме толстого слоя пыли и неограниченного количества клочков паутины по углам, ведь нанять человека, который заботился бы о чистоте дома очкастая, конечно же, не догадалась. Поскольку тогда Аккерман еще не мог убирать лично, то занялся чутким командованием двумя безрукими, по его мнению, подопечными, которые то и дело бросали кровожадные взгляды на «командование», безмолвно намекая на скорую и довольно непритязательную кончину, если тот не одумается. Но Леви был бы не Леви, впечатли его это. Он упорно продолжал делать вид, что ничего не замечает, хотя неустанно тыкал ребят носом в ускользнувшее пятно или пропущенную пылинку. Зато после дом сиял чистотой, буквально. Йегер и Зое тогда ходили донельзя довольные своей работой, хотя ни за что не признались бы, что она такая хорошая именно из-за чуткого руководства главного чистоплюя. Но надолго они там не задержались, совершенно случайно узнав, что на их след напали. И вот теперь Франция — глупая аккермановская мечта: он мечтал когда-нибудь, когда выберется из всего этого дерьма, открыть здесь небольшую чайную лавку с самыми изысканными сортами чая. Сам бы со всем управлялся, дни напролет проводя в уютном зале, пропахнувшем разнообразными сортами чая, и здороваясь с редкими, но неизменно улыбающимися посетителями, ведь остаться равнодушным к месту, в которое вложили душу, практически невозможно. Леви грустно улыбнулся. Точно, что мечта. Он ведь о ней практически забыл. Сейчас все его мысли занимали различные тактики, способные прекратить кочевую жизнь, бешеный ритм которой успел безумно надоесть, без риска распрощаться с собственной шкурой. Каждый день он перебирал в голове миллионы идей, стремясь отыскать в этой необъятной куче хоть небольшой шанс на спасение без потерь. Выход был один и довольно очевидный, но Леви раз за разом отметал его, как практически невозможный к осуществлению.