Рядом на леднике разбили лагеря и другие экспедиции — американская команда, австралийцы, корейские спортсмены. Многие знали друг друга: встречались в горах или на сетевых форумах. Быстров тоже некоторых знал. Готовясь к Эвересту, он поднимался на Монблан, Эльбрус и гималайский Мера Пик. За четыре года оброс дружескими связями, но с Хастом знаком не был — скорее всего, финн новичок в высотном альпинизме.

Вот в банном деле Мика соображал: пришёл с упаковкой пива, полотенцем и пузырьком масла. Быстров засмотрелся на гибкую жилистую фигуру, оценивая физические параметры будущего рекордсмена. Хорошая форма — если штурмовать вершину завтра, но к моменту, когда закончится акклиматизация и альпинисты рванут вверх, финн потеряет пять-семь килограммов. Главное, чтобы силы не потерял. Быстров отвёл взгляд, вдруг остро ощутив наготу и близость чужого тела. Или это густой ароматный пар шибанул в голову. Заметил, что Мика тоже его разглядывает, и почувствовал себя слишком рослым и мускулистым — в горах таким сложнее всего. Там, где важна выносливость, мускулы только мешают. Быстров вышел на воздух и упал в брезентовый шезлонг, жмурясь на солнце и остывая от жара. Невдалеке оживлённо спорили на итальянском: два иностранца, присоединившиеся к русской экспедиции. Не считая крымчанки Кати Дудаль, которая больше не иностранка. Подошёл Мика: по камням звонко зацокали железные шипы ботинок. Над ухом щёлкнула и вспенилась банка пива. Быстров проверил пульс — девяносто.

— Ты без пульсометра считаешь? Посчитай мне, — Мика протянул руку. Быстров нащупал артерию на горячем запястье, без подсчёта понимая, что пульс частит.

— Около ста двадцати.

— Ну нормально, я думаю, — весело сказал Мика.

Быстров разозлился. Он занимался четыре года: трижды в неделю силовые тренировки, трижды — бокс, по выходным — кросс. Зимой — лыжи, летом — горы. И ударная работа, чтобы накопить денег на самый лучший сервис, потому что сервис на Эвересте — это не бесплатные коктейли и прокат надувных матрасов, а шерп, который понесёт на вершину дополнительные баллоны с кислородом. Чтобы не в обрез, чтобы не экономить каждый вдох. А Мика не только собрался подниматься на минимальном кислороде без помощи шерпы, он не позаботился даже о физическом состоянии. Пульс сто двадцать — признак плохой акклиматизации. Бюджетные экспедиции часто теряли клиентов: чем хуже оснащение и подготовка, тем больше трупов в мёртвой зоне. Быстров не хотел, чтобы улыбчивый финн остался на горе навсегда. Вопреки негласному правилу спросил:

— Зачем ты идёшь на Эверест? Ради рекорда?