- Тащи давай, сорока, чего пасть открыл как курсистка голожопая! Давай, шевели батонами, воронеж, хрен догонишь. А то мамаша наша, как и каша, побежит на пол. (Смеётся как умалишённый садист, готовый ударить кого угодно, в первую очередь, и самого себя.Но трус, шея горит огнём, глаза сияют храбростью и страхом). Дышит с умом, поглядывая на плачущую мать из-за спины.

Мать хватает его за спину, он вырывается, так что в руках матери остаётся рваная рубашка в синие квадраты. Женщина подносит обрубок ткани к лицу, закрывает им глаза, красные, болезненные, словно кровь в брюхе большой жабы. Это образ с жабой, готовой вот-вот взорваться и окропить всех вонючей алой жижей, и видит младший мальчик, смотря на мать в упор и, держа за спиной ноги собаки, направляясь по левую сторону от родительницы с ужасной, начинающей коченеть прямо на глазах трупной ношей бродячего животного, убитого ударом очень сильной мужской руки.

Старший и мать наблюдают за процессией с непередаваемым скачком противоречивых чувств. Женщина с тяжестью в области спины садится прямо в затоптанный снег, широко расставив ноги в тёплых серых зимних колготах. Старший догоняет младшего брата и со всей силы пинает несколько раз оскалившийся в смертельной агонии труп собаки белой масти.

Затем, с озорством беса прокрутившись на правой ноги, бежит к матери и, хватая её за уши, кричит:

- Встречай гостей, мамаша! Гости к нам приехали, приятели хорошие нашего папани! Эй, Стёпа, тащи прямо к ней в комнату, прямо на ИХ кровать!

- Гоша, я один не подниму, я маленький, - бесцветным голосом замерзающей птахи на холодном ветру возразил младший.

Старший, поднимающий мать с земли и ведущий её в обнимку, со злорадной ухмылкой молодого волка, говорит по дороге:

- А мы идём, мы идём к тебе, Стёпка, правда, мам, идём? А куда нам ещё идти, правда, моя дорогая мамочка, куда нам ещё идти, если не за этой собакой… да в кроватку…я знаю что папка нам бы этого не простил, если бы в его постель бросили дохлую псину… Ах, папка, ты папка, на кого же ты нас променял, оставил, падла ты такой, да, мам? Кобель, правда, мама?

Подходит с матерью к пытающему поднять на высокое деревянное крыльцо собачий труп младшему.

Старший, беря в руки наклонённое, сгорбившееся лицо одуревшей от переживаний и всплеска эмоций матери, говорит ей с назидательной интонацией молодого уголовника: