И Кантор был куда более несправедлив к себе, чем сочинитель в своих записях о нем. Догнать в толпе человека, тем более когда в дело вмешались авария и всеобщий хаос, было практически невозможно. И всё же антаер ставил себе это в вину.

Чем он руководствовался, направляясь к Жандармерии, он и сам не мог бы с точностью объяснить. Нужно было, как минимум, пообщаться с шефом жандармов, официально завершая визит в город, поинтересоваться информацией относительно запроса о беглеце и человеке-саламандре. Но получить какую-то информацию он не рассчитывал.

Лендер же, забившийся в уголок салона паромотора и всё еще тяжело переживая этот способ путешествовать, был под впечатлением от погони за призраком в толпе людей, от ужасной аварии, вообще от всех больших и малых событий, которые обрушились на него в последнее время.

Не нужно особенно распространяться о том, что он мало понимал логику происходящих событий, но всё же имел некоторое преимущество перед антаером, ибо, скользя по верхней грани событий, как жук водомерка по зеркальной глади пруда, он не проникал в их хитросплетение и не мог даже представить во всей полноте, насколько сложное и запутанное дело расследует Кантор. Он и малой толики подлинной алогичности происходящего не осознавал.

Так в детстве мы, воспринимая мир ярче и полнее, встречая каждую песчинку на пляже как чудо, не догадываемся о скрытой сути вещей, наполняющих каждое дыхание природы, каждое тонкое дуновение ветра. Нас манит синева неба, но мы не подозреваем о том, что подарило ему такой волшебный цвет, почему этот цвет мы – человеческие существа – находим прекрасным и уж вовсе не задумываемся над тем – что оно такое – небо.

Лендер давно в силу жизненного опыта и профессии догадывался о том, что в мире существует добро и зло. Но о таком ДОБРЕ и таком ЗЛЕ, с которым в этот раз имел дело Кантор, он и помыслить не мог.

Милиционер Орсон, с удовольствием сопровождавший сыщика в этой поездке, сидел здесь же в салоне возле Лендера и также был полон впечатлений, но выражал это куда более непосредственно. Однако и он тоже мало что понимал в происходящем.

Когда паромотор подкатил к Жандармскому Управлению, но не с той же стороны, что и карета экстренной помощи, а проехав позади дворцового комплекса Городского Управления, повернув направо на Эмейзинг-Оурин-Циркус и обогнув с левой стороны треугольную сторожевую башню – символ города, уже на Пауэр-стрит у Биржи извозчиков Кантор заметил необычное оживление.

– Здесь тоже что-то случилось? – проявил наблюдательность Лендер.