Должен признаться, я был удивлен, что он вообще ко мне пришел.

Томас Крибб, — сказал он и протянул левую руку (неперевязанную и пятипалую) через стол. Один из охранников, скрестив мясистые руки, свирепо смотрел на нас с другого конца комнаты.

— Мы уже знакомы, — сказал я.

На его лице промелькнуло подобие улыбки.

— Догадываюсь.

Мне никогда прежде не выпадало удовольствия рассмотреть этого человека поближе, и я не могу выразить, насколько поражало его уродство, как неотразимо отвратителен он был.

— Что вам угодно? — спросил я.

— Хочу сказать вам кое-что.

Я заметил, что он принес собой газету, и мельком увидел заголовок — похоже, статья о недавних событиях под Монументом. Я разглядел собственное имя и оскорбительное подобие моего лица под ним.

Крибб перегнулся через стол. При этом охранник опустил руки и инстинктивно потянулся за дубинкой, висевшей у него на поясе. Уродец пригвоздил меня к месту пронзительным взглядом.

— Я не хочу, чтобы мой город подвергался угрозе, — сказал Крибб.

— Ваш город?

— Я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы остановить вас. Я помогу этому… — Он посмотрел в газету, словно чтобы свериться с какими-то мелкими деталями. — Эдварду Муну. Я научу его, как повергнуть вас!

Я зевнул.

— Извините. Я не понимаю.

— Я буду направлять его. Использую его, чтобы вы не достигли успеха.

Я ухмыльнулся, глянув на охранника.

— Возможно, и его стоило бы засадить сюда, — саркастически заметил я, и охранник радостно ухмыльнулся.