— И кто, — добавил Свенсон.

— Так вот, Харшморт. Вы там были…

— В ту ночь? — сказал Свенсон. — Герцог, отправленный в карете… дамы графа…

— Вы их помните. Они просвечивали ваши мысли.

— Да, но должен признаться, что вспоминаю об этом без удовольствия, — сказал Свенсон.

— И я тоже… — Человек посмотрел на свою книгу. Остальные теперь громко требовали впустить их. — Я почувствовал то же самое часов шесть назад.

— Не хотел говорить. Меня тоже вызвала она.

— Она? Вы знаете, какая из трех?

— Ту ночь пережила только одна, — сказал доктор. — Там бушевали хаос и насилие — я знаю от принца.

— Но… но… тогда тем хуже! — воскликнул человек, которого теперь было едва слышно за усиливающимся ревом толпы. — Кто ей дал приказ созывать нас? И кто не дает нам войти? Правда, вы говорите, что это завод Ксонка…

— Что говорилось в вашем вызове?

— Ничего. Там даже слов не было! Только условный знак: немедленно прибыть вот в это место.

— Ваша преданность заслуживает уважения, — сказал Свенсон.

— Моя преданность повергает меня в уныние, — ответил его собеседник. — Мы не понимаем, что с нами… как можно служить, оставаясь в неведении?

Свенсон не успел ответить — человек потащил его назад в возбужденную толпу и попытался привлечь к себе внимание:

— Слушайте! Слушайте все! Один из нас сегодня был в Харшморт-хаусе. Происходит что-то такое, чего мы не знаем! Нас вызвали сюда для спасения!

Свенсон онемел, увидев, что рассерженная толпа глядит на него в ожидании каких-нибудь слов.

— Да… так вот… суть в том…

— Он военный на службе принца Макленбургского!

Теперь на Свенсона смотрели не без почтительности. Он снова внушал уважение.