Но с учетом всеобщего хаоса и ужаса, находясь в железном ящике, несущемся по рельсам с немыслимой скоростью, Мерси все же не избавилась от пистолетов. Они были заряжены, но покамест не сделали еще ни одного выстрела.

— Капитан Макградер? — позвала девушка, не замечая его.

Офицер откликнулся из одного из купе — он встал, нависая над Малверином Пардью.

— Я здесь, миссис Линч. Скажите, как думаете, вы сможете починить его?

— Его не починит и сам Господь, — пробормотала медсестра. — И я не знаю, смогу ли залатать его рану, если вы это имели в виду. Удивляюсь, почему рейнджер Корман не метил прямо в сердце.

— Кто знает. Мне это точно неведомо. — Капитан пожал плечами, слегка подтолкнув носком сапога вялую ногу Пардью. — Ловко он управляется с пушками, ничего не скажешь. Рейнджер хорош, но пристрелить ему нужно было двоих. По совести, оба ублюдка этого заслуживали.

— Я устрою его поудобнее, — сказала Мерси. — Это все, что я могу сделать.

— При чем тут удобство? Кладите его хоть на гвозди, мне плевать. Но я предпочел бы, чтобы он успел объясниться, прежде чем преставится.

— Я постараюсь, — пообещала Мерси.

Капитан отошел, вернувшись к линии обороны вдоль южной стороны поезда, туда, где были открыты все окна. Ветер врывался в них, безжалостно трепля все, что не было прибито к полу. С ветром в вагон летел и снег: сначала только небольшие рассеянные облачка крохотных ледяных осколков, потом уже плотные тучи, наотмашь бьющие по лицам, как здоровенный кулак, и жалящие, как рой разозленных ос.

«Шенандоа» был так близко, что его можно было разглядеть во всех подробностях: напряженно рвущийся вперед паровоз и бешено работающие поршни. Мерси видела даже лица, прильнувшие к окнам. Точно так же как в «Дредноуте». И точно так же бегали взад и вперед южане в своем коротком поезде, двигаясь с уверенностью матросов на мачтах и с ловкостью взлетающей на шкаф кошки. Мерси, наблюдая за этими людьми, снующими, как муравьи в муравейнике, испытывала странное чувство гордости, смешанной с ужасом.

Пока она смотрела и пока резные тени гор прыгали по рельсам и поездам, мужчинами и женщинами «Дредноута» овладело какое-то напряженное оцепенение. Возможно, оно распространилось и на «Шенандоа» — это была последняя секунда, определяющая ход событий, после чего все могло пойти по-другому и столкновение могло завершиться совсем иначе — или даже вовсе не начаться.

А потом миг колебания канул в Лету с таким грохотом, точно взорвалась вся планета, — и разразилась битва.

18

18

Мерси не могла знать наверняка, но предполагала, что первый залп оба паровоза произвели одновременно, словно терпение и того и другого разом исчерпало себя и каждый выстрелил, торопясь воспользоваться возможностью начать нечто кошмарное. Ведь если первым будешь не ты, шанса дать сдачи может и не выпасть.