В 1990-е понятие «стимпанк» стремительно расширялось. В зависимости от эпохи и мира жанр менял название: дизельпанк, клокпанк, стоунпанк, рококопанк, декопанк, атомпанк, мифпанк, эльфпанк и даже наупанк — панк настоящего времени (его придумал Брюс Стерлинг). Например, роман Пола Макоули «Ангел Паскуале» о средневековой Флоренции, преображенной изобретениями Леонардо да Винчи, — типичный клокпанк, а старинные романы Эдгара Райса Берроуза о каменном веке считаются ныне стоунпанком (от stone — «камень»).

Отдельный подвид стимпанка — тексты об альтернативной физике и даже географии, производных от представлений той или иной эпохи. Задним числом сюда записали рассказ Филипа Фармера «По морям, по волнам», в котором флотилия Колумба подплывает опасно близко к краю плоской Земли. Другие примеры — романы американца Ричарда Гарфинкла «Небесные материи» и поляка Яцека Дукая «Иные песни» о мирах, функционирующих согласно теориям Аристотеля, Птолемея, Гегеля и даосов Древнего Китая.

Наконец, есть писатели, использующие эстетику стимпанка для создания собственных, ни на что не похожих миров: Чайна Мьевиль (книги о мегаполисе Нью-Кробюзон), Стивен Хант (цикл «Шакалия»), Вадим Панов (цикл «Герметикон»), Грэй Ф. Грин («Кетополис»), Алексей Пехов («Пересмешник») — и так далее, и так далее. Предвидели ли Блэйлок и его сотоварищи, что придуманный ими в шутку жанр не будет иметь границ?..

Остается лишь восторженно повторить: стимпанк велик и разнообразен!

Николай Караев

Благодарности

Благодарности

Посвящается Вики, Джону и Дэнни.

И Джону Берлайну

Мне хотелось бы выразить безмерную признательность нескольким людям, благодаря помощи которых этот роман и увидел свет:

Тиму Пауэрсу, генерировавшему за продолжительными обедами отличные идеи — сколько же пиццы было съедено под мостом! — которые я лихорадочно записывал;

жене Вики, неутомимо и терпеливо правившей и комментировавшей многочисленные черновики моей новой истории;

моему другу Полу Бьюкенену, читавшему и оценивавшему за тарелками яичницы по-мексикански на заправке и самые первые черновики, и чистовики.

И особая моя благодарность Джону Берлайну, надоумившему меня написать этот роман.

Пролог УСТЬЕ ТЕМЗЫ, 1883

Пролог

^{УСТЬЕ ТЕМЗЫ, 1883}

Черный дым, исторгаемый трубой парового баркаса, почти терялся на фоне хмурого ночного неба, но когда из-за облаков выглядывала луна, ее лучи выхватывали из мрака узкое суденышко футов тридцати пяти[1] длиной, клубы дыма и свод грязного брезентового полога над кормой. В предрассветных сумерках движение по реке еще не началось, лишь далеко позади в пелене дождя маячил силуэт низкобортной посудины, что они миновали минут сорок назад.