В лагере еще горел костер. При виде сковородок на земле и опрокинутого кресла у меня перехватило дыхание.

Телефон я уронила в реку, но надеялась, что Джон оставил свой мобильный в трейлере. Я все осмотрела, но ни телефона, ни ключей от машины не нашла. Адреналин уже не бурлил в моей крови, но я по-прежнему дрожала. Я набросила куртку Джона, висевшую в трейлере, и принялась искать ключи от грузовика. Куртка пахла костром.

Прошло уже десять минут, а мои поиски так ничем и не увенчались. Элли, напуганная до смерти, повсюду следовала за мной.

Наверное, ключи остались на теле Джона в реке.

Я задумалась над тем, что делать дальше. Можно вернуться к реке и обыскать труп. Можно выйти с Элли на дорогу и позвать на помощь.

Мы с Джоном ехали довольно долго, и я ни разу не слышала, чтобы рядом проезжала какая-то машина. Элли быстро устанет, а я не знала, сколько смогу нести ее на руках.

Я все еще пыталась понять, что теперь делать, когда Элли сказала:

– Я хочу есть.

Я принялась рыться в запасах Джона, холодея от ужаса всякий раз, как наталкивалась на что-то знакомое. Джон любил жирное молоко и белый хлеб, хот-доги и пиццу, газировку «Орандж-Краш» и печенье «Кофе-Крисп». Это поразило меня больше всего. «Кофе-Крисп» – мое любимое печенье.

Наконец я нашла арахисовое масло и сделала Элли бутерброд.

– Элли, котенок, тебе придется подождать здесь немного. Мне нужно спуститься к реке. Хорошо?

– Нет! – Она опять разрыдалась.

– Элли, это очень важно. Я скоро вернусь, а ты можешь спрятаться в трейлере, если…

– Нет! Нет-нет-нет! – завопила она, бросаясь ко мне и хватаясь за мои колени.

Я не могла оставить ее в лагере, но в то же время не могла позволить дочке увидеть труп Джона.

Мы шли по дороге около часа, когда я наконец услышала шум мотора. Повернувшись, я увидела белый грузовик с бревнами и замахала руками. Грузовик остановился, и из кабинки высунулся улыбающийся старичок.

– Заблудились, девочки?

И тогда я зарыдала.