Брэд обернулся, и они обменялись серьезными взглядами.

— За что ты хочешь извиниться? — спросил Брэд.

— Если честно, не знаю. Я не знаю, чем вызвал такую перемену, Брэд, не знаю, должен ли вообще извиняться, но в среду ночью я тебя обидел. Прости меня, сынок. Я был неправ.

Он видел, как кадык Брэда задрожал, когда сын пытался сглотнуть ставший в горле ком. Он понимал чувства Брэда. Его самого душил такой же ком.

— Я тоже, пап. Я… не понимал.

Стивен нахмурился.

— Что не понимал, сынок?

Брэд пожал плечами.

— Все.

Стивен открыл было рот, чтобы продолжить расспросы, но тут распахнулась дверь. Дом наполнился лаем и визгом Ники.

— Нет, Синди-Лу! Сидеть, Синди-Лу!

Потом раздался голос, который он мечтал услышать целый день.

— Ники, мне кажется, что на сегодня с нее довольно дрессуры, — успокаивающе сказала Дженна. — Пусть бежит на задний двор, поиграет. По-моему, ей нужно отдохнуть.

Стивен увидел, как Дженна опустилась на колени в прихожей и стала расстегивать «молнию» на куртке Ники. Тот смотрел на нее с обожанием. Его младший сын — очень умный молодой человек.

— Джиму тоже? — живо спросил Ники.

Дженна улыбнулась. И Стивен почувствовал, как его сердце растаяло.

— Конечно. — Она встала, а когда Ники бросился прочь, крикнула вслед: — И руки помой перед ужином!

— А что на ужин? — спросил Стивен, и его растаявшее сердце учащенно забилось от ее прекрасной улыбки.

— Жареная курица, — ответила она, облизывая губы.

Тело Стивена откликнулось вместе с его сердцем, он мог только надеяться, что сыновья ничего не заметят. Сегодня он не в настроении говорить о пчелках и птичках. Если только это не разговор с Дженной. Если только этот разговор не включает элементы практики.