— Позвоните ему. Спросите, осматривал он этот ящик еще раз или нет.

Начальник охраны пошел к телефону, посмотрел на список номеров, который был приклеен скотчем к стене, и набрал номер.

— Альф, — услышали его голос окружающие, — ты осматривал сегодня во второй раз этот ящик для инструментов на старой дрезине в секции тринадцать?

Некоторое время он слушал голос на другом конце провода, а потом прикрыл трубку рукой.

— Он говорит, они не сочли необходимым открывать ящик еще раз, поскольку он был пуст только двадцать четыре часа назад.

— Вот оно, — сказал Картер начальнику охраны. — Вы знаете, где находится эта секция?

— Конечно. Почти непосредственно под зданием Капитолия. — Лишь тогда до него дошел смысл этих слов. — Бомба. Она под Капитолием.

— Точно, — кивнул Картер. — Вперед, Хорнер. Начальник охраны покажет нам, где находится дрезина и бомба.

— Подождите минутку! — Голос Ковена остановил уже собравшихся уходить людей. — Детонатор бомбы очень чувствительный, лучше я сам его сниму.

— Тогда пошли, — заторопился Картер, — время не ждет.

— Я обезврежу его в обмен на свою жизнь, — сказал Ковен, обращаясь непосредственно к Генеральному прокурору. Только он мог дать такое обещание. — Согласны?

Ни секунды не колеблясь, прокурор ответил:

— Мы могли бы вынести вам смертный приговор за государственную измену, попытку покушения на жизнь Президента и ряд других «заслуг», но за спасение миллионов жизней простых людей мы можем заменить его на пожизненное заключение. Договорились.

— Пойдет, — сказал Ковен. — Мы можем идти, Хорнер. Вы мне поможете.

Когда шеф ФБР Картер, Хорнер, начальник охраны станции и Ковен ушли, руководитель департамента юстиции вытер пот со лба.

— У-ух. Это было здорово, доктор Кернз, — сказал он, — когда вы вспомнили эти слова…

— Лин, — подсказала ему Жанет.

— Лин, значит… вы спасли жизни миллиону людей.

— Перед тем как уйти навсегда, она все же спасла многие жизни… — сказала Жанет. — Пожалуй, я использую эти слова, когда буду писать для «Стар ньюз» статью о том, что здесь сегодня произошло.

— Никакой статьи не будет, — решительно заявил прокурор.