— Что он еще говорил?

Аннелиза слово в слово повторила весь разговор.

— Значит, обещал приехать?

— Обещал. «Дома, говорит, хочу помереть».

— Что ж, давай подождем, но в полицию я все же сообщу.

— Ты же не хотел?

— Тогда не хотел, а сейчас хочу. Надо, понимаешь? Кто его знает, этого дурака! Такое может выкинуть!.. Нет, я обязательно позвоню. Пока не поздно… Лучше перестараться, чем потом всю жизнь себя грызть.

И он позвонил, но не в полицию Мюнстера, а в Мюнхен, в главное управление Федеральной разведывательной службы BND. Слишком поздно дошло до господина директора, в какие сети угодил его непутевый наследник. Ну йога, думал, какой-нибудь дзен-буддизм, на котором помешаны сопляки, а оно вон как обернулось. О Лиге последнего просветления вроде бы и был наслышан, но, вечно занятый мыслями о работе, как-то не сообразил, не сопоставил с «просветлением», коего жаждал сын.

К его сообщению отнеслись с предельным вниманием. Обещали немедленно связаться с Мюнстером и отыскать молодого Далюге.

— Нам понадобится его фотография, господин генеральный директор.

— Сколько угодно. По какому адресу выслать? Я могу отправить с ближайшим самолетом.

— Не затрудняйте себя. Мы подошлем своего человека.

— Позвольте вам выразить мою безграничную признательность. Я буду ждать в офисе на Бинненальсгер.

Вынув из семейного альбома несколько фотографий, он сел в машину и уехал.

Не прошло и часа, как фрейлейн Эмма, новая секретарша, с которой Далюге уже успел пару раз поужинать, ввела к нему маленького улыбчивого человечка с глубокими залысинами.

— Бруно Кампински, — представился он, пригладив седеющие виски.

— Прошу садиться, господин комиссар, — Далюге и мысли не допускал, что к нему могут направить простого агента. — Не угодно ли сигару?

С видом знатока Кампински понюхал манильскую регалию и сунул ее в верхний карман.

— Фото при вас?

— Извольте. На всякий случай я взял несколько… Разных.