Лютер настолько отточил свои навыки, что имел все основания считать: четвертого срока он не получит. Цена очередного прокола была непомерно высокой: его упрячут за решетку лет на двадцать. А в его возрасте такой срок все равно, что пожизненное заключение. Кроме того, он имел шанс быть поджаренным на электрическом стуле: именно так в штате Вирджиния было принято обращаться с закоренелыми преступниками. Многие жители этого богатого историческими традициями штата были богобоязненными людьми, и религиозный принцип “око за око” требовал максимальной меры возмездия. По количеству отправленных на тот свет преступников Вирджинии удалось превзойти все остальные штаты, кроме двух, и лидеры в этой области – Техас и Флорида – разделяли нравственные принципы своего северного единомышленника. Но не в отношении простой кражи со взломом – даже добропорядочные вирджинцы иногда проявляли снисхождение к нарушителям закона.

И даже под угрозой этого риска, он не мог отвести взгляд от дома, который правильнее было бы назвать дворцом. Он неотступно думал о нем на протяжении нескольких месяцев. Сегодня это наваждение кончится.

Миддлтон, штат Вирджиния. Сорок пять минут езды к западу от Вашингтона, округ Колумбия. Огромные поместья, непременные “ягуары” и лошади, стоящие столько, что на эти деньги можно было бы в течение года прокормить жильцов городской многоэтажки. Территории, которые занимали поместья, говорили о любви их владельцев к роскоши. Он не мог не отметить иронический смысл фамилии очередной жертвы – Копперз. Полицейские.

Каждая подобная вылазка сопровождалась у него выбросом в кровь огромного количества адреналина. Он ощущал себя бейсболистом, через все поле несущимся к мячу: стадион затаил дыхание, пятьдесят тысяч пар глаз устремлены на него, как будто весь смысл существования этих людей на какое-то время свелся к его игровому маневру.

Лютер долго осматривал местность своими все еще острыми глазами. Невдалеке от него мелькнул светлячок. Кроме светлячка и Лютера вокруг не было ни души. С минуту он прислушивался к хору цикад, а затем этот звук отошел на задний план: он был привычным для всякого, кто долгое время жил здесь.

Он подал машину немного вперед по асфальтированной дороге и свернул на грунтовую дорогу, ведущую в густой лес. Его седые волосы покрывала лыжная шапочка, на жесткой коже лица лежал слой камуфляжной краски, спокойные зеленые глаза вглядывались в темноту, массивная нижняя челюсть была похожа на глыбу каменного угля. Он был сухощав и подтянут как прежде и походил на разведчика-диверсанта, кем он когда-то и был. Лютер вышел из машины.