Он говорил быстро и высоко, но с каждым повторением он был все больше уверен в себе, уверен, что добропорядочность Рамиреса будет ему щитом.

В одном он, наверное, был прав. Рамирес не даст мне его тронуть, но я хотела, чтобы Рамирес дал мне его напугать.

Я потянулась, будто погладить его по щеке. Он отдернулся.

- Рамирес, мать твою, забери ее от меня, будь человеком!

- Я буду поблизости, Анита, нужен буду - позовешь.

Он отошел от кровати и сел в дальнем углу палаты рядом с Эдуардом.

- Рамирес!! - отчаянно крикнул ему вслед Ники.

Я тронула его губы пальцами, и он под этим ласковым прикосновением застыл. Медленно двинулись его глаза, очень медленно заглянули в мои.

- Ш-ш-ш, - прошептала я, наклоняясь к нему губами, будто поцеловать в лоб.

Он открыл рот, резко набрал воздуху и завопил. Я взяла его лицо в ладони, как делал Пинотль, но я знала, что руки мне не нужны. Я могла высосать его поцелуем.

- Молчи, Ники, молчи.

Он заплакал.

- Пожалуйста, пожалуйста, не надо!

- И вервольфы тоже так тебя умоляли? А, Ники?

Я свела ладони, сделав ему губки бантиком.

- Да, - произнес он сдавленными губами. Мне пришлось заставить себя отпустить его, иначе остались бы следы. Нет, отметин оставлять нельзя. Нельзя давать Марксу повода прицепиться к Рамиресу.

Я оперлась руками на прут кровати, к которому Ники был пристегнут. Он отодвинул руку на длину всей цепи, но не дергался. Только смотрел на меня, как мышь на кошку, когда знает, что бежать некуда. Я наклонилась к нему. Это было небрежное, очень естественное движение, но мое лицо приблизилось к нему настолько, что он теперь видел лишь его.

- Сам видишь, Ники, бывают вещи и похуже.

- Я тебе нужен, чтобы вернуть тех. Мы с тобой можем вернуть их к жизни.

- Сам видишь, ты мне больше не нужен. Я теперь знаю, как все это проделать. - Я перегнулась, приподнявшись на цыпочки, руки на перилах кровати, подалась к нему, будто хотела шепнуть в ухо: - В ваших услугах более не нуждаются.