— На иксе поищи, — сказал я, помедлив. И отвернулся к Мурзилле.

Полуметровый тираннозаурус рекс в агрессивной зубчатой короне, выполненный в манере палеонтологического реализма скульптором Гочей Хускивадзе из патинированной бронзы, был единственным существом в офисе, на которое я смотрел без отвращения. И даже с некоторой приязнью. Он был злобный и зубастый. Где-то в заднем кармане подсознания я не раз нашаривал мысль, что однажды мурзилла рекс прекратит олицетворять своими шестью кило мощь и процветание одноименного ему банка, оживет и сожрет всех его сотрудников к чертовой матери. Меня, вероятно, тоже. Предупредительно прошелестела входная дверь. В проеме с изящной небрежностью утвердился ровно тонированный насыщенным аутентично тропическим загаром, элегантно декорированный от Hugo Boss, эргономично скомпонованный трехразовыми еженедельными штудиями в тренажерном зале дорогого спортклуба World Class гражданин начальник, руководитель пресс-службы банка Андрей Владленович Воронин. Очкастый.

Сквозь задымленное, холодного копчения стекло футуристического дизайна и заатмосферной цены очков от Jamamoto лениво и иронично просканировал помещение. Приценился. Прицелился. В меня. Грациозно пошел сквозь лабиринт. Я отвернулся к клавиатуре, шарахнулся курсором, ткнулся enter'ом и плюхнулся в мелкое тухлое болотце файла pozdrav.txt. Озабоченно перебрал пальцами пару клавиш и глазами — несколько строк.

«На холодном пугающем рубеже тысячелетий как никогда остро чувствуешь потребность в надежном, сильном и теплом плече Семьи. Нам с вами, коллеги, выпала редкая удача. Потому что REX — это Cемья. А в каждой Семье, тем паче с большой буквы, есть свой…»

«На холодном пугающем рубеже тысячелетий как никогда остро чувствуешь потребность в надежном, сильном и теплом плече Семьи. Нам с вами, коллеги, выпала редкая удача. Потому что REX — это Cемья. А в каждой Семье, тем паче с большой буквы, есть свой…»

Очкастый уже стоял у меня за плечом. Но я обернулся не сразу, а — степенно покачав головой, помяв переносицу жестом усталым и достойным, откинувшись на овальную спинку стула… и будто бы лишь теперь заметив гражданина начальника.

— Андрей Владленович! — я приподнялся со спокойным пиететом честного труженика. — Я вот…

Очкастый смотрел в монитор издевательски осклабясь, демонстровал краешек белейших резцов.

— А в каждой Семье, — с чувством продекламировал он, выделив прописную букву безошибочным пиком интонации, — есть свой урод.

Хмыкнул. Покровительственно похлопал честного труженика по плечу. Он был младше меня на два года.