– Тулбокс, говорит Хаммер Лид, – доложил он. – Американский самолет отказывается менять курс. Я сделал все что мог, но я отказываюсь идти на таран с «Боингом» без четкого и ясного приказа.

***

Авиадиспетчер следил за тем. как на экране радиолокатора две светящиеся точки слились в одну, и был изумлен, что сердце у него не остановилось. Что за чертовщина? Перед ними американский самолет. Они не могут заставить его изменить курс, и, если произойдет катастрофа, кого в ней обвинят? Офицер принял решение.

– Возвращайтесь на базу. Конец связи.

– Вы дорого заплатите за это! – пообещал генерал КГБ военному авиадиспетчеру. Он ошибался.

***

– Слава Богу, – с чувством произнес фон Эйк, когда они пересекли береговую черту, и тут же вызвал к себе старшего стюарда. – Как чувствуют себя гости в хвостовой кабине?

– Почти все спят. У них, должно быть, вчера была изрядная гулянка. А когда у нас восстановится освещение?

– Бортинженер, – произнес пилот. – Вот тут спрашивают насчет освещения.

– Похоже, у нас вышел из строя рубильник, сэр. Мне кажется… да, я заменил его.

Пилот выглянул в окно. Красный опознавательный огонек светился на кончике левого крыла. Опознавательные огни снова горели, и восстановилось освещение во всех салонах, кроме хвостового. Пролетев Вентспилс, они повернули на курс два-пять-девять. Полковник фон Эйк с облегчением вздохнул. Два с половиной часа лета до Шаннона.

– Неплохо бы выпить кофе, – подумал он вслух.

***

Головко положил трубку и бросил несколько резких слов, непонятных Джеку, хотя их смысл был очевиден.

– Сергей, можно я приведу в порядок поцарапанное колено?

– Что вы здесь натворили, Райан? – спросил офицер КГБ.

– Я вывалился из самолета, и эти подонки улетели без меня. Я требую, чтобы меня отвезли в американское посольство, но сначала хотел бы заняться коленом, оно болит.