«Я уже вовлечена.»

«Еще нет.» Я достал из кармана один снимок и показал ей.

«Что это?»

«Видеокадр с лент службы безопасности Накамото, снятый прошлой ночью во время убийства Черил Остин.»

Она прищурилась над снимком: «Ты разыгрываешь меня?»

«Нет.»

«И ты на такое пойдешь?»

«Так надо.»

«Ты хочешь арестовать сенатора Мортона. Да ты сошел со своего трахнутого ума!»

«Может быть.»

«Ты не сможешь этого сделать. И знаешь, что не сможешь. В конечном счете, Мишель это только повредит.»

На это я ничего не ответил. И обнаружил, что она нравится мне все меньше. Мы шли по дорожке, а ее каблуки-гвоздики стучали по асфальту. Наконец она сказала: «Питер, если ты настаиваешь на продолжении этого безрассудного курса действий, тогда я ничего не могу поделать. Как твой друг, я советую тебе не делать этого. Но если ты настаиваешь, то я ничем не могу тебе помочь.»

Я не ответил. Ждал и смотрел на нее. В ярком солнечном свете я видел, что у нее начали появляться морщины. Я видел темные корни ее волос. Пятнышко помады на зубах. Она сняла темные очки и посмотрела на меня тревожными глазами. Потом повернулась и снова взглянула в сторону прессы. Очки она крутила в руке.

«Если это действительно произойдет, Питер, я думаю, что мне, наверное, лучше взять день отпуска и пусть события идут своим чередом.» «Хорошо.»

«Ты ясно понимаешь: я не откладываю в сторону свои опасения, Питер?»

«Понимаю.»

«Но я не думаю, что вопрос об опеке Мишель должен смешиваться с еще какой-то сумасшедшей историей.»

«Конечно, нет.»

Она снова надела солнечные очки. «Я сочувствую тебе, Питер. Правда. Одно время у тебя было многообещающее будущее в департаменте. Я знаю, что тебя намечали для работы в аппарате шефа. Но ничто не спасет тебя, если ты решишься на такое.»

Я улыбнулся: «Что ж.»