Она пристально наблюдала за Джеком, часто-часто моргая, потому что глаза щипало от пота. Он лежал на спине, раскинув голые ноги в громадных ботинках. Его мягкий опавший член завалился налево и уныло белел посреди темных кудрявых волос. Теперь он был маленьким и скукоженным, а не толстым и крепким, как раньше.

Этой штуковиной он ничего мне не сделает,подумала Бренда.

Если, конечно, он снова не встанет.

Она вдруг вспомнила, как Квентин впихивал свой член во Фрэн, как Фрэн кричала от боли, и плакала, и просила его остановиться, а потом вдруг застонала, обняла его, начала двигать бедрами в такт его толчкам, как будто бы ей это нравилось.

Кактакое может нравиться?

Это же дико больно, когда в первый раз. Все говорят, что должно быть больно. Может, Фрэн притворялась. Может, кровь потом появилась по каким-то другим причинам. Тем более, как может нравиться, когда тебя насилуют?! Даже если тебе приятно... тебе все равно должно быть противно и мерзко.

Хотя... Квентин безумно нравился Фрэн. Она просто с ума по нему сходила. Всегда говорила, что он красивый, а однажды призналась, что она иногда мечтает, как они с ним... это самое.Так что, может быть, все это воспринимается по-другому, когда тебе нравитсяпарень.

Или она совсем головой повернулась.

Мне бы уж точно было противно, если бы такая вот гадость воткнулась в меня,подумала Бренда. Если именно так и делают детей, то я – пас, большое спасибо.

Ее рука опустилась на мягкий, сухой ковер в нескольких дюймах от правой ноги Джека.

Теперь все будет хорошо. Только бы он не очнулся.