– Я же сказал, что отдам все, что он потребует. Ну зачем ему надо было калечить мою руку? – заплетающимся языком пробормотал он. – Ну зачем…, ему надо было калечить…, мою…

***

Через два часа в палату вошел доктор Деннис Стэнтон, и как только Филип увидел выражение его лица, он сразу понял, что тот собирается ему сказать.

– Говорите.

Доктор Стэнтон вздохнул.

– Боюсь, моя информация не будет для вас утешительной, мистер Адлер.

– Что с рукой?

– Перерезаны сгибающие сухожилия, так что теперь ваша рука потеряла подвижность и чувствительность. Более того, повреждены медиальный и локтевой нервы. – Объясняя, доктор иллюстрировал свои слова на собственной руке. – Медиальный нерв отвечает за работу большого, указательного, среднего и безымянного пальцев. А локтевой нерв связан вообще со всеми пальцами.

Филип крепко закрыл глаза, пытаясь справиться с захлестнувшей его волной отчаяния.

– Таким образом, вы хотите сказать… – минуту спустя заговорил он, – вы хотите сказать, что я никогда уже больше не смогу пользоваться своей левой рукой?

– Да, мистер Адлер. Признаюсь, вам повезло, что вы еще остались живы. Ведь у вас перерезана артерия. И чудо, что вы не истекли кровью до смерти. Нам пришлось наложить на вашу руку шестьдесят швов.

– Боже! И неужели ничего нельзя сделать?

– Кое-что можно. Мы могли бы провести операцию на вашей левой руке, что позволило бы ей приобрести некоторые двигательные способности, но они будут очень ограниченными.

«Уж лучше бы он меня убил», – в отчаянии подумал Филип.

– Когда ваша рука начнет заживать, – продолжал доктор Стэнтон, – у вас начнутся сильные боли. Чтобы справиться с этим, мы дадим вам лекарства, но, уверяю вас, со временем эти боли прекратятся.

«Нет, настоящая боль не оставит меня никогда, – пронеслось в голове у Филипа. – Никогда». Он словно оказался в каком-то кошмаре. И избавиться от него было невозможно.

К Филипу в больницу явился детектив. Это был много повидавший человек лет шестидесяти, старой закваски, с усталым видом.

– Я лейтенант Манчини, – представился он. – Сочувствую вам, мистер Адлер. Лучше бы он сломал вам ногу. Простите…, я хочу сказать…, если уж этому суждено было случиться.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сухо проговорил Филин.