— У меня есть знакомый со связями среди аукционистов, — сказал я. — Конечно, придется действовать очень осторожно и выждать, прежде чем что-нибудь предпринимать. Вероятно, рано или поздно она достанется какому-нибудь музею.

— А деньги? — Тургут покачал головой. — Что вы будете делать с такими деньгами?

— Подумаем, — ответил я. — Постараемся обратить их на службу добру. Пока еще не знаю.

Наш самолет вылетал в пять, и, когда мы управились с бесконечным обедом, Тургут начал поглядывать на часы. У него, увы, была вечерняя лекция, но мистер Аксой обязательно отвезет нас на такси в аэропорт. Когда мы встали, чтобы уйти, миссис Бора принесла нам шарф тончайшего кремового шелка, вышитый серебром, и обернула им шею Элен. Шарф скрыл неприглядный вид ее черного жакетика и несвежий воротничок, и все мы ахнули — по крайней мере, я ахнул, и не я один. Лицо над шарфом было лицом императрицы.

— Вам к свадьбе, — сказала миссис Бора, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать ее.

Тургут поцеловал Элен руку.

— Это осталось мне от матери, — просто сказал он, и Элен не нашла ответа.

Я говорил за двоих, пожимая им руки. Мы напишем, мы будем о них думать. Жизнь длинная, может, еще встретимся».

ГЛАВА 76

ГЛАВА 76

«Эту последнюю часть моей истории мне, пожалуй, труднее всего рассказать, потому что все начиналось с такого огромного счастья, несмотря ни на что. Мы вернулись в университет и снова приступили к работе. Полиция еще раз допрашивала меня, но они довольно охотно поверили, что поездка моя была связана с темой исследований, а не со смертью Росси. Газеты к тому времени уже подхватили историю его исчезновения и превратили ее в местную тайну. Университет старательно игнорировал их выступления. Мой декан меня тоже расспрашивал, и, конечно же, я ничего ему не сказал, кроме того только, что не меньше других горюю о Росси. Мы с Элен обвенчались той же осенью в Бостоне, в церкви моих родителей — даже торжественность церемонии не помешала мне заметить, какие в ней голые стены, как не хватает здесь запаха благовоний.

Родителей, конечно, все это немного ошарашило, но они не могли не полюбить Элен. С ними она никогда не проявляла своей природной резкости, и, когда мы заезжали в Бостон, я часто заставал Элен с матерью на кухне, где она, смеясь, учила ее готовить венгерские лакомства, или с отцом, за обсуждением этнографических проблем. Что до меня, хотя я часто чувствовал боль потери Росси и замечал меланхолию, поселившуюся с тех пор в Элен, но первый год был для меня полон хлещущей через край радости. Я закончил диссертацию под руководством нового куратора, чье лицо таки осталось в моей памяти расплывчатым пятном. Правда, меня больше не увлекали голландские купцы, но хотелось закончить образование, чтобы уютно устроиться где-нибудь. У Элен вышла длинная статья о крестьянских суевериях в Валахии. Статья была хорошо принята. Затем она взялась за диссертацию по пережиткам трансильванских обычаев в Венгрии.