– Освободите его сейчас же!

– Потерпите, скоро я сниму эти ремни, – заверил Шоу, мягко отстраняя спутницу. По-отечески положив ладонь на плечо пациента, он проговорил: – Льюис, я должен сказать вам кое-что очень важное. Пожалуйста, выслушайте.

Реакции не последовало, но психиатр не сдавался:

– Льюис, у нас совсем мало времени. Скажите, вы меня слышите или нет?

Тишина. Эйдриен поразилась, насколько постарел Льюис с тех пор, как она последний раз его видела. Лет на десять, не меньше. Лицо осунулось, скулы покрылись щетиной, а запавшие глаза избегали ее взгляда. Не в силах терпеть это дальше, девушка схватила пульт и выключила телевизор. На это Макбрайд отреагировал самым неожиданным образом: он повернулся к ней и поблагодарил:

– Спасибо, а то мне это кривлянье уже на нервы действует.

Эйдриен хихикнула, обрадовавшись, что добилась от него хоть какой-то реакции.

– Послушайте, Льюис, – властно обратился к пациенту Шоу.

Тот покачал головой и закрыл глаза.

– Доктор, оставьте меня. – Голос звучал глухо, точно сквозь каменную стену.

– Я вас выписываю, – объявил психиатр.

Слова не сразу проникли в капсулу отрешенности, которой окружил себя Макбрайд. Его глаза приоткрылись, и он искоса посмотрел на врача.

– Только сначала вам придется внимательно меня выслушать, – проговорил Шоу.

Пациент затаил дыхание. Его собеседник откашлялся, словно собираясь сообщить нечто важное, как вдруг в разговор вмешалась Эйдриен.

– Ты не виновен! – выпалила она, не в силах оттягивать важное объяснение. – Ты никого не убивал.

– Позвольте мне самому… – прервал ее Шоу.

Эйдриен коснулась ладонью щеки Макбрайда, повернула к себе его лицо и заглянула в глаза:

– Я проверила по архивам. Ни убийства, ни полицейского расследования – все это ложь.

Льюис покачал головой:

– Нет, я знаю, что случилось. Такого не придумаешь.