— Да, слушал. Я спрашиваю — если она не участвовала в этом, почему бы тебе не отпустить ее, прежде чем сюда кто-то приедет?

— Все это было липой, — втолковывал ему Эллвуд, — я все заранее спланировал. Лори являлась просто каналом для передачи ложной информации.

— Было вот что, — сказал Люк. — Лори погибла. Мы убили ее. Это и есть прошлое. Это и стало «самой страшной вещью». Поэтому я убил Ника, Марианну и Сэма Паскью. Чтобы избавиться от «самой страшной вещи». Ты рассказал мне сейчас то, чего я не знал, но меня это совершенно не взволновало. Я понял тебя: все это было сплошным надувательством, спланированным тобой. Блестяще! Я думал, что даю Кэри секретную информацию, а на самом деле сообщал ложные сведения. До чего ты умен! До чего ты умен!.. Кэри думал, что он отправляет в Восточную Германию ценные разведданные, а отправлял всякий мусор. Так давайте снимем шляпы перед Валласом. Но повторяю тебе — меня это не волнует. Тогда волновало, а сейчас нет. Ты понимаешь? Это все политика и разное прочее дерьмо, не имеющее никакого значения, никогда не имевшее.

На лестнице раздались шаги Карлы.

— Отпусти ее... Почему бы тебе просто не отпустить ее?

Эллвуд изумленно покачал головой.

— Никогда раньше не видел такого, — сказал он. — Даже не слышал ни о чем подобном. — Он посмотрел на Люка, как ученый, разглядывающий редкий экземпляр чешуйчатокрылого в пробирке. — Это что? Бескорыстная любовь? Ты убивал людей, чтобы сохранить ее, а теперь хочешь отпустить эту женщину? Полное бескорыстие. И ты отпустишь ее, если я позволю тебе? Да?

Люк кивнул.

— Понимай как хочешь. Только дай ей уйти.

Эллвудом опять овладел приступ смеха. Но он знал, что с Люка нельзя сводить глаз, и это сковывало его. Голова его не шелохнулась, пистолет в руке тоже, но при этом он буквально захлебывался от хохота, широко раскрыв рот. Глаза стали узкими, как щелочки, каждый мускул лица вздрагивал.

— Вот дьявол! — приговаривал он. — Вот дьявол! — Свободной рукой он смахнул слезинку с одного глаза, при этом второй не мигая смотрел на Люка. Лоб с челкой цвета вороненой стали собрался в морщины, а серая кожа от удовольствия стала лосниться. — О, дьявол!.. А ведь самое смешное я приберег напоследок.

* * *

Карла вошла в комнату и направилась к Эллвуду, широко улыбаясь, как будто не обманулась в своих ожиданиях, — здесь действительно происходило что-то очень веселое.

Есть фотомодели, лица которых просто созданы для объектива камеры. Без косметики, без сознания собственной красоты они могут показаться пресными и невзрачными. Но вот они появляются в свете юпитеров, с искусно подобранной косметикой, распушив волосы, и черты их неожиданно оживают, подчеркнутые дорогими украшениями, тонким ароматом духов, безукоризненным покроем одежды, тело становится гибким и полным энергии.