Критики из «Тайме» сошлись на том, что Изабель завоюет все призы до единого, и, как ни странно, не огорчались по этому поводу. Таинственная Изабель буквально заворожила весь мир.

Прошлой ночью они обсуждали вопрос о том, кому получать приз «Грэмми» за лучшую песню, если он будет присужден Марко. Сэл не хотел стоять на помосте в свете рапиров перед пятьюдесятью миллионами зрителей. Пусть приз в этом случае получает она.

— Но это будет выглядеть странно, — горячилась Изабель. — Просто глупо.

— Вовсе нет, детка. Сплошь и рядом по поручению призера приз получает кто-то другой.

— Но ведь ты сядешь рядом со мной, и жюри конкурса это будет известно.

— Да, это верно, — мягко возражал Сэл, — но, по общему мнению, ты завоюешь все семь призов. И каждое твое появление на сцене ничего, кроме удовольствия, не принесет. Понимаешь, что я имею в виду?

Изабель вдруг резко села в постели и, прищурившись, уставилась на него.

— Почему ты так боишься фотографироваться?

— Э, подожди минутку...

— Не иначе как у тебя есть жена и пяток детей, ты хочешь скрыть это от меня?

— Из...

— А может, целая куча женщин...

— Это не...

— ...в каждом американском городе!

— Нет, Изи, верь мне!

Еще в Канаде, впервые сменив имя, Сэл решил никогда и никому не открывать своей тайны. И теперь, встретив и полюбив Изабель, особенно остро осознавал, сколь неприглядна его прошлая жизнь. Нет, он не может ей открыть правды, так что лучше ему и впредь оставаться Марко Толедано. Она уважала его, как никто на свете, а именно уважения ему больше всего и недоставало в жизни. Даже на минуту она не должна усомниться в его порядочности. Он не вправе взваливать на ее плечи бремя собственных переживаний. Правда может ей причинить только боль.

Сэл стоял под горячим напористым душем, потом надел шерстяной свитер, строгого покроя брюки, свободный блейзер и вышел из бунгало. По дорожке, усыпанной палыми листьями, зашагал к главному зданию, точнее, к отелю.

В баре павильона для поло, куда Сэл заглянул в надежде встретить кого-нибудь из звезд, оказались лишь пронырливые посредники да несколько первоклассных проституток. Он оставил бармену десять долларов на чай, отправился к бассейну, где, несмотря на пасмурную погоду, было, как всегда, многолюдно. В розовых кабинах тучные мужчины толпились у белых телефонных аппаратов, занятые деловыми разговорами, между тем как их щедро оплачиваемые дамы возлежали в шезлонгах и сквозь огромные солнечные очки взирали на небо в ожидании солнца. Без конца сновали взад-вперед официанты с шампанским. Вдруг Сэл заметил англичанина, того самого. До чего гнусный тип! Тогда в Букигеме Сэл страшно завидовал его голосу.