— Что за...

— Можете мне поверить, Брайан. Смело вычеркивайте их из уравнения. Никто больше не охотится на Бет Двайер. Вы можете оставить себе деньги и отпустить ее. А то, откуда у вас взялись эта деньги, останется нашей тайной.

МакКиттрик совершенно явно не знал, что сказать; в трубке было слышно его тяжелое дыхание.

— Почему я должен вам верить?

— Подумайте сами, Брайан. Если бы Джордано были живы, я не говорил бы сейчас с вами. В таком случае на смотровой площадке действительно лежал бы мой труп.

МакКиттрик задышал тяжелее.

— И вы бы не говорили со мной по телефону, — добавил Декер. — Сейчас их люди вышибали бы дверь вашего номера в мотеле.

Декер услышал какой-то непонятный шорох; очевидно, МакКиттрик прикрыл рукой трубку телефона. Затем уловил приглушенные голоса. Он ждал, дрожа от холода в своей негреющей мокрой одежде и пронизывавшего все его существо страха, что МакКиттрик все же сделает что-нибудь с Бет.

Потом снова раздался шорох, и МакКиттрик заговорил снова:

— Мне нужны доказательства.

— Вы крутите, Брайан. Вы рассчитываете попытаться уехать, пока я разговариваю с вами. Но я не один. Как только вы появитесь в двери, начнется стрельба, и я вам гарантирую, что, если Бет пострадает, вам придется долго и мучительно размышлять, как и на что потратить в аду свой миллион долларов.

Пауза. Снова отзвук приглушенных голосов. Когда МакКиттрик снова заговорил, его голос звучал устало:

— Как я могу поверить, что вы позволите мне уйти, если я отдам вам Диану Сколари?

— Бет Двайер, — поправил его Декер. — Это для вас, пожалуй, внове, Брайан. Честность. Я никогда не нарушал своего слова. Когда я работал на Лэнгли, то делал дела именно так. Люди знали, что они могут положиться на меня. А важнее этого дела у меня еще ничего не было в жизни.

Со своего наблюдательного пункта в телефонной будке Декер видел на противоположной стороне улицы всю цепочку домиков мотеля, которую замыкал ряд мусорных баков. Он видел то место, где скрывался Эсперанса, державший под контролем два строения. И, конечно, он сразу же заметил, что в обоих окнах девятнадцатого номера погас свет.

— Почему вы выключили свет, Брайан?

— Иисус! Вы так близко?