— Зато пока мы не уехали, можно порадоваться, — заметил Майкл, ухмыляясь, как подкупленный судья.

В оливково-зеленой куртке с поднятым капюшоном он казался могучим пришельцем из лесного края.

— Конечно, целых четыре дня, — парировала Сара. — А потом нас не будет дома до третьего. А к тому времени без воды...

— Мы можем оставить ключ коменданту.

— А я не хочу, чтобы он заходил к нам в наше отсутствие.

— Я дам ему десятку.

— Дай лучше мне, папа, — вмешалась Молли. — Я останусь дома и буду ее поливать.

— Не сомневаюсь, — ответил Майкл, а Молли захихикала.

— А кто повесит гирлянду? — спросила Сара.

Последняя зацепка. Торг по мелочам.

— Я, — вызвался Майкл.

— Но не длиннее восьми футов.

— Договорились, — отозвался Майкл, пожимая ей руку и подмигивая Молли.

Они шли, запорошенные медленно кружащимся снегом, разглядывая выставленные на продажу вдоль домов деревья, держась за руки и стараясь подстраиваться друг под друга, словно во время прогулки по студенческому городку колледжа. Майкл был на три дюйма выше жены, но, будучи длинноногой, она без труда поспевала за ним. Сегодня Сара надела облегающие джинсы, массивные ботинки и светло-голубую куртку, а на коротко постриженные светлые волосы натянула красную шерстяную шапочку. Молли носилась впереди в поисках подходящей елки и «делала стойку» на каждое дерево побольше.

— Мама! — В ее голоске звенел триумф первооткрывателя.

Сара неохотно подошла поближе.

Девочка стояла рядом с коротеньким толстеньким человечком в коричневых шерстяных перчатках, зеленой шапке с ушами, коричневых вельветовых брюках и насквозь промокших ботинках с высокими голенищами. За его спиной тоненькая гирлянда фонариков опоясывала деревья, выстроенные в ряд вдоль кирпичной стены здания между китайским ресторанчиком и прачечной. Затянутой в перчатку рукой, невидимой в гуще ветвей, он обхватил тонкую верхушку понравившейся Молли елки. Он жевал окурок потухшей сигары и вопросительно смотрел на Сару.

Девочка застыла перед неказистой гирляндой, чрезвычайно гордясь тем, что отыскала такое безукоризненное дерево — не выше пресловутых восьми футов, в густой и пушистой мантии сине-зеленых иголок. В слабом сиянии фонариков волосы Молли, свисающие на лоб небрежными прядями, вдруг приобрели оттенок благородного старого золота.

Перед ее личиком, кружась, опускались снежинки. В радостном предвкушении глаза девочки стали большими-пребольшими. Внезапный порыв ветра подхватил завиток светлых волос и, словно за шелковой занавеской, на миг скрыл бледно-голубые глаза. В них, сияющих и полных надежды, казалось, светилась вся чистота Рождества. При виде Молли, замершей рядом со своим долгожданным трофеем, со своим драгоценным сокровищем, молившей взглядом об одобрении и поддержке, Сара вдруг почувствовала, что никогда больше не увидит своего ребенка таким невинным.