— Послушай, Юкио, ты понравилась мне еще до того, как мы танцевали в тот вечер.

— До того, как я...

— Стала ко мне прижиматься.

Юкио вытащила руку из-под одеяла и легонько ударила Николаса в грудь. Его мышцы задрожали, и он ощутил знакомое напряжение в животе. Ему казалось, будто чья-то могучая рука давит на его легкие, и ему становится трудно дышать.

— В чем дело? — спросила Юкио, когда он отодвинулся и сел на край кровати. — Чего ты боишься? — Николас чувствовал, как она смотрит на него. — Меня? Ты боишься меня, Николас?

— Не знаю, — ответил он печально. И в этом было все дело.

* * *

Они уехали из Осаки на старом довоенном поезде, который, несмотря на идеальную чистоту, резко отличался от предыдущего экспресса.

Стук колес, скрип рельсов, толчки. Но почему-то это успокаивало Николаса. Его мысли то и дело возвращались к тому спектаклю в кукольном театре. Вернее, к спектаклю, который устроила Юкио. Может быть, она нимфоманка? Но как он мог об этом судить? Николас даже не знал точно, что это такое. Любая женщина, которую нельзя удовлетворить? Но ее жажду можно погасить. Просто для этого требуется очень много сил. И если даже она нимфоманка? Что это меняет?

Он отвернулся от Юкио и стал смотреть в окно. Мерное дребезжание. Кто-то шел по проходу и едва не упал на них, когда поезд накренился на повороте. За крутым откосом проносились квадраты лугов и рисовых полей. Николасу показалось, что вдалеке он видит неподвижное стадо коров. Скоро рельсы повернут на юго-восток, к морю.

День был безоблачным, и солнце уже растопило последние остатки белого утреннего тумана.

Позади оставался Кобе, один из крупнейших портов Японии, с его бесконечной чередой грузовых судов и международной колонией, которая составляла добрую четверть населения города.

“Мы уже далеко отъехали”, — подумал Николас. Эти промышленные и деловые центры раздражали его. Как и аэропорты, они все удручающе похожи друг на друга, несмотря на языковые и расовые различия. В аэропорту невозможно понять даже, в какой части света ты находишься. Другое дело, вокзалы. Странно, но ему никогда не приходилось видеть два одинаковых вокзала, и этот старомодный индивидуализм действовал на Николаса успокаивающе. Кроме того, из окна поезда можно увидеть больше, чем просто серьге облака, похожие на клочья седой бороды. И как эта штука вообще держится в воздухе?

Он оторвал взгляд от пейзажа за окном. Пассажиры в этом поезде тоже были другими. Последний бизнесмен сошел в Кобе, и теперь Николас видел вокруг себя людей земли. Напротив сидел человек в синем комбинезоне и высоких ботинках с толстыми подошвами. Скрестив на тощем животе мозолистые руки и уронив подбородок на грудь, он вытянул ноги и скрестил лодыжки. У него были очень короткие седые волосы и жесткие черные усы. Наверное, рабочий с фермы; возвращается домой. Через проход мирно посапывала с полуоткрытым ртом толстая женщина в ярком бело-малиновом кимоно. Рядом с ней высилась стопка коричневых бумажных пакетов. Двое ребятишек в европейских костюмах забрались с ногами на сиденье и строили гримасы каждому, кто проходил мимо.