Наконец глаза Юкио раскрылись, и лицо ее медленно растянулось в улыбке, рабской и похотливой; ее руки потянулись к Сайго. Он грубо поцеловал девушку, и ее губы раскрылись, как цветок. Юкио!

Сайго ласкал ее так, чтобы Николасу было хорошо видно.

Он потер ее груди, и соски набухли и задрожали; потом провел рукой между ее бедрами. Юкио начала стонать.

Сайго перевернул ее, поставил на колени перед кроватью и сбросил свои черные шелковые брюки.

Юкио кричала. Николас попытался закрыть глаза, но стоны и крики безжалостно обрушивались на его мозг, и он снова открыл глаза, чтобы не сойти с ума.

Юкио судорожно цеплялась руками за покрывало, сминая его в потные комки; ее веки были плотно сжаты. Вдруг она вскрикнула; покрывало треснуло в ее побелевших пальцах, и ее бедра резко содрогнулись. В эту минуту Сайго оставил девушку, и с ее губ сорвался вздох разочарования.

Сайго подошел к Николасу и перевернул его на живот. Только теперь Николас понял, что происходит. Его обожгло болью, он почувствовал тяжесть Сайго на своей спине и услышал его тяжелое сопение.

* * *

Полковник вернулся домой очень поздно. Он долго сидел за рулем машины и курил трубку, ни о чем не думая. Казалось, прошло несколько дней с тех пор, как он курил последний раз, и теперь он наслаждался вкусом табака. “Наверное, через некоторое время мне захочется чего-нибудь выпить”, — подумал он.

Луна смутным пятном висела низко над горизонтом. Полковник медленно поднял окно и собрался уже выйти из машины, когда его вдруг охватило какое-то странное оцепенение. “Этого следовало ожидать”, — решил он. Полковник посмотрел на темные очертания дома и подумал о Цзон. Как она ему дорога. И как он ее подвел. Ее, и себя, и особенно Николаса. Полковник сделал то, что он должен был сделать, но знал, что этого далеко не достаточно. Он давно совершил эту ошибку, и сегодняшний вечер просто немного смягчил старую боль.

Он думал о том, что ему предстоит солгать Цзон. Полковник никогда не обманывал ее прежде и не хотел делать этого теперь. Но другого выхода не оставалось: он слишком хорошо представлял последствия.

Наконец, полковник выбрался из машины и мягко захлопнул за собой дверку. Ночь показалась ему очень холодной.

Он медленно подошел к дому и увидел кучку листьев, которые собрал Атаки, чтобы наутро их сжечь. Полковник стал на колени и поджег листья, задумчиво слушая громкий треск и вдыхая едкий дым.

Он смотрел на огонь. “В такие минуты всплывают странные воспоминания, — подумал он. — Как подводная лодка, неожиданно вырвавшаяся из глубины”. Полковник вспомнил солнечный летний день и то историческое совещание премьер-министра Ёсида с Джоном Фостером Даллесом, генералом Брэдли и министром обороны Джонсоном. На совещании обсуждались возможные последствия Корейской войны. Даллес приехал в Токио потому, что среди первых в Корею отправлялись войска, которые с 1945 года стояли в Японии. Но при этом без присмотра оставались военные базы и семьи офицеров, что, конечно, не нравилось американцам, и они усиленно советовали японцам создать собственные вооруженные силы.