Подняв руки, Николас ладонями ощупывал один из гигантских камней.

— Здесь что-то есть.

Она услышала, как Николас, что-то промычав, сдвинул камень с места. Челеста бросилась к нему — часть стены медленно выдвигалась наружу. Секундой позже они уже выходили через эту потайную дверь.

Их взору предстал небольшой сад. Цветущие ломоносы обрамляли каменные стены, розово-голубые цветочки радовали глаз, виноградная лоза ползла вверх. На дереве гинкго, верхушка которого виднелась за дальней оградой, чирикали птички.

Земля была влажной и вязкой, насыщенной терпким ароматом осени; дождь, однако, прекратился. Сквозь облака пробивались разрозненные, пепельно-серого цвета солнечные лучи. Складывалось впечатление, что они находятся в глухом лесу, которого почти не коснулась цивилизация.

Посреди садика, спинкой к ним, стояла старинная металлическая скамейка. Почва под ногами была зеленой, однако Челеста сразу поняла, что идут они не но траве, а по мху. Где-то рядом заклекотала птица, но мгновенно умолкла. Наступила такая тишина, что стали даже слышны ласковые звуки течения rio, где-то невдалеке от ограды и ниже ее уровня.

— Поглядите!

Николас протянул руку, когда они подошли к скамейке. На сиденье лежала венецианская маска, разорванная пополам. Бурые пятна на маске не оставляли никаких сомнений в том, что это запекшаяся кровь.

Челеста вскрикнула и прошептала:

— Это маска Домино, та самая, которую мне велел надеть Оками-сан, когда я отправилась встречать вас.

— Как вы определили, что это именно та самая маска? Масок Домино в Венеции десятки тысяч.

— Моя маска не ширпотреб. Сделана по специальному заказу, — возмутилась Челеста. — Посмотрите вот на эту метку с внутренней стороны.

Николас вгляделся в фирменный знак, на который показала Челеста.

— Николас, что означает эта кровь? Чья она? Оками-сан?

— Мне бы самому хотелось это знать.

Наклонившись, он взял у Челесты фотографию, найденную в кабинете Оками. Челеста тоже склонилась над снимком рядом с Николасом.

— Вы здесь в костюме Домино, и сейчас мы натолкнулись именно на такую же маску, — сказал Николас. — Может быть, именно в Домино и заключается ответ на вопрос, куда похитители увезли Оками-сан?

Он на секунду задумался и спросил:

— Что вы говорили мне об этой маске в ту ночь?

— Дайте вспомнить. Я сказала, что название восходит к латинскому Benedictio Domini, что значит «благословен Господь Бог». Мне кажется, что это своего рода шутка, которую придумали древние венецианцы, чтобы высмеивать похотливую папскую камарилью. В конечном счете все карнавалы обычно заканчиваются поголовным распутством.