— Хорошо слетали? — спросил он, "разглядывая Маргариту проницательными голубыми глазами.

— Интересная пара деньков, — ответил Кроукер. — Это — Маргарита Гольдони де Камилло.

— Очень приятно, — Лиллехаммер представился ей. — Ужасно то, что сотворили с вашим братом.

— Я понимаю, — ответила Маргарита. — Пятно на вашем послужном списке.

— Не совсем так. — Лиллехаммер принял вызов. — Все в правительстве, кто знал Доминика, просто обожали его. За то, что он сделал, взял удар на себя, назвал имена, исправил ошибки своей жизни. Все это требовало настоящего мужества, и я, как бывший солдат, лично уважал его.

Это была интересная речь, даже хорошая, думал Кроукер. Но он не верил, чтобы она обманула Маргариту.

— Благодарю вас, — скромно произнесла она. Покончив с любезностями, Лиллехаммер провел их через запруженный людьми зал, вывел на улицу, где их дожидался большой седан с правительственными номерами и с работающим двигателем. По глубокому, хрипловатому звучанию мотора и характерному хлопку закрываемых дверей Кроукер понял, что машина бронирована.

— Думаю, я понимаю, насколько тяжело вам было согласиться на эту встречу, миссис де Камилло, — произнес Лиллехаммер, по-видимому, искренне. — Но мои коллеги считают, что только вы одна можете помочь нам найти человека, который убил вашего брата, и, поверьте мне, мы очень хотим сделать это.

— Почему?

— Извините? — Лиллехаммер поежился.

— Я спрашиваю «почему», мистер Лиллехаммер? — Маргарита прямо посмотрела на него. — Почему это так важно, чтобы вы нашли убийцу Доминика? Может быть, это просто вопрос гордости, своего рода — как лучше выразить это? — альтруизм по отношению к человеку, которым вы восхищаетесь и которого вы уважаете, но в то же время которого вы распинаете?

Кроукер собрал все силы, чтобы сохранить улыбку на лице, но Лиллехаммер покраснел.

— О боже, извините меня, мадам, — проговорил он, стараясь всеми силами сохранить спокойствие, — но ваш брат контролировал все строительство, производство и упаковку мяса, частные службы санитарии, игорные дома, проституцию и Бог знает, что еще, на Восточном побережье. Мэр Нью-Йорка не мог, извините, воспользоваться туалетом, не получив согласия от Доминика Гольдони. Так что я действительно не верю, что говорить о его праведности было бы уместно в данном случае. Рискуя обидеть вас, должен сказать, что ваш брат умер за свои грехи, — мы не имеем к этому никакого отношения.

Кроукер ничего не сказал, он видел, как Маргарита прикусила губу, а затем закрыла лицо рукой.

Автомобиль остановился, и они вышли. Они были в Вашингтоне, но, где точно, Кроукер не имел никакого представления. Лиллехаммер провел их в боковой вход монументального здания из гранита и песчаника, которых в городе было так много, что это, как ни странно, придавало унылость этим величественным, грандиозным сооружениям.