Хейтор так возбудился, что кровь бросилась ему в голову, и на носу сквозь белую повязку проступило красное пятно. Неожиданно для Кроукера он сел рядом с крокодилом и сказал:

— Вот видишь, чем кончились твои намерения сделать нас обоих более цивилизованными!

Кроукер похолодел от ужаса. Хейтор разговаривал с крокодилом? Уж не спятил ли он?

Крокодил, казалось, ухмылялся, хотя его челюсти были плотно сжаты. Его янтарные глазки светились злобой, мощный хвост с такой силой бил о стену, что она вздрагивала, осыпая пол штукатуркой.

— Хейтор...

— Не хочу разговаривать с тобой! — заорал Хейтор. — Пусть Антонио слушает тебя.

— Но ведь здесь нет никакого Антонио, — осторожно произнес Кроукер. — Здесь только мы с тобой да души убитых тобой людей.

Хейтор протянул свою руку над пламенем костра в каменной жаровне на полу.

— Сеньору известно, что колдуны способны на многое? Если бы сеньор родился в Асунсьоне, он бы знал об этом. Если бы в жилах сеньора текла кровь народа гварани, он бы все давно понял.

Он медленно опустил руку прямо в огонь, и янтарные глазки крокодила тут же превратились в узенькие щелки.

— Искусство перевоплощения — одно из фундаментальных в хета-и. Смотри, колдун не горит в огне!

Он опустил руку еще ниже. Вспыхнул манжет его рубашки, и в воздухе запахло горелой тканью и палеными волосами. Пламя стало подниматься вверх по рукаву рубашки, Хейтор сжал пальцы в кулак. Горящая ткань трещала так громко, словно это был лесной пожар. Хейтор оскалился, и Кроукер услышал леденящее душу завывание.

Тем временем пламя, словно живое существо, вползло Хейтору на грудь, перебралось на спину. Его рубашка почернела и стала разваливаться на плечах, свисая тлеющими лохмотьями.

Тогда Хейтор раскрыл сжатый кулак — на ладони лежали три темных камня. Внезапно глаза крокодила открылись. Язычки пламени ярко вспыхнули и погасли, словно задутые ветром.

Улыбаясь, Хейтор показал на крокодила.

— Колдун превращается в животное, чтобы испить свежей крови своих врагов. Это увеличивает его жизненную силу. И даже годы не властны над ним. Сеньор, все, что я сейчас сказал, — чистая правда.

Он сорвал с себя обгоревшие лохмотья рубашки и бросил их на пол.

— Глаза видят, но разум отказывается верить. Так, сеньор?

Однако Хейтор был не совсем прав. Кроукер думал о Хумаите Милагросе, который после своей смерти — и в этом был абсолютно убежден его внук, Бенни, — превратился в тигровую акулу.

— За сотовый телефон платит сам Майер, а не Бенни Милагрос, — сказал Кроукер. — Однако вы хотели заставить меня думать иначе. Вы хотели поссорить меня с Бенни, отрезать меня от всех и вся. Зачем?