Бенни кивнул:

— Так думал бы любой мальчик, проходящий суровый курс обучения искусству хета-и. Но, поверь мне, амиго, теперь я проклинаю тот день, когда ушел от него. — Он заметно помрачнел. — Знаешь... Мне все время кажется, что если бы я остался с ним, то сумел бы предотвратить его убийство.

— Ну, этого нельзя знать наверняка. Скорее всего и ты был бы убит вместе с ним.

Бенни поежился:

— Все может быть...

Однако он сказал это так, что стало ясно — он все же винит себя в гибели Хумаиты.

Помолчав, Бенни сказал, меняя тему разговора:

— Слушай, а это отличная идея — собрать вместе людей, которых ты любишь и ценишь.

— Это моя семья, — сказал Кроукер и тут же вспомнил слова Антонио: «Как только я увидел тебя, сразу распознал в тебе родственную душу». Он имел в виду, что у Кроукера, как и у него самого, не было настоящей семьи.

— Кстати... — начал Бенни.

— Что? — очнулся от раздумий Кроукер.

— К разговору о семье. — Бенни вынул изо рта сигару. — В воскресенье я возвращаюсь в Асунсьон.

— Уезжаешь? Надолго? — спросил Кроукер.

— Честно говоря, я и сам не знаю. — Он похлопал Кроукера по спине. — Только не надо делать такое грустное лицо. Ты сам толкнул меня к этому. Когда ты отдал мне кости Хумаиты, я понял, что их нужно вернуть в Парагвай.

— Ты собираешься их там похоронить?

— Сначала я так и решил, — не сразу ответил Бенни. — Но потом передумал. — Он обернулся к Кроукеру и широко улыбнулся. — Понимаешь, я понял, что больше не смогу заниматься тем, чем занимался до сих пор. Слишком много всего произошло со мной за последнее время. Сначала я решил, что мне просто нужен небольшой отдых, но теперь я окончательно понял, что я уже не тот Бенни, каким был семь недель назад. — Он пожал плечами. — И тогда я спросил себя, что же мне делать дальше? И очень скоро нашел ответ на этот вопрос...

Поднявшись на ноги, он знаком пригласил Кроукера следовать за ним. Они вошли в каюту, Бенни вытащил из-под скамьи старый, потрепанный саквояж и извлек оттуда большую бедренную кость. Она была абсолютно гладкой и казалась теплой на ощупь. Яркий, солнечный свет придавал ей оттенок слоновой кости.

— Я понял это, как только прикоснулся к костям моего деда...

Почтительно уложив кость в саквояж, Бенни запер его медный замочек и повернулся к Кроукеру:

— Я возвращаюсь к изучению хета-и, кости моего деда помогут мне в этом, именно в них хранятся все знания. Я найду «сукья» и вновь займусь хета-и.