— Вы запросили с меня слишком высокую цену, — едва слышно прошептала Бажарат, — которую я не готова уплатить. Я ждала этого момента всю свою жизнь, этот величественный момент должен оправдать все мое существование на этой земле.

— Дитя мое... — начала женщина.

— Нет! Я не ваше дитя и вообще ничье дитя, — ледяным тоном возразила Бажарат. — Я никогда не была ребенком. Смерть всем властям!

— Я не понимаю вас...

— А вам и не надо понимать меня. Как вы сами сказали, вы не можете отдавать мне приказы.

— Конечно, нет, я согласна с этим. Я просто хочу образумить вас, защитить.

— Образумить? — прошептала Бажарат. — А как вы объясните это своему народу или моему? Ваш народ живет отвратительно, но он, по крайней мере, живет в лагерях, а за моим народом охотятся, как за дикими животными в горах, его казнят, отрубают головы... Смерть всем властям! Они все должны умереть!

— Прощу вас, дорогая, — встревожилась смуглая женщина, видя перед собой разъяренную Бажарат. — Прошу вас, я не враг вам, Амайя.

— Теперь я это вижу, — сказала Бажарат. — Вы пытаетесь остановить меня, не так ли? И у вас есть вооруженный слуга, который может запросто убить меня.

— Чтобы на нас обрушился гнев долины Бекаа? Они выбрали вас, вы их самая любимая дочь, жена погибшего героя Ашкелона, вас так уважают, что Высший совет прислушивается к вашим советам, он благословил вас. Насколько я знаю, это в долине Бекаа приказали вам прийти в этот дом.

— Нет! Я действую самостоятельно, и никто не вмешивается в мои дела!

— Я уверена, что вы именно так и думаете, но у меня другое мнение на этот счет, поэтому никто вам здесь не причинит вреда. Успокойтесь, вы слишком перенервничали. Я еще раз повторяю, что я не враг вам, а друг.

— Но вы уговариваете меня отменить акцию в Иерусалиме. Какой же вы друг?

— Я объяснила вам, какие у меня на это причины... и одной из главных причин является смерть миллиона палестинцев, которая последует за этим. И тогда уже не будет их борьбы за свое дело, потому что сердца этих людей будут вырваны.

— Они отняли наши земли, наших детей, наше будущее, но они не отнимут наши сердца!

— Слова, Амайя, глупая декларация...

— Они никогда не отнимут наши души!

— Еще более глупые слова. Души не могут сражаться без тел. Люди должны выжить, чтобы бороться, и вы, как великолепный стратег, обязаны понимать это.

— А вы? Кто вы такая, что живете здесь и читаете мне лекции? — Жестом руки Бажарат обвела роскошную гостиную.

— Ах, это, — ответила прекрасная незнакомка и мягко рассмеялась. — Образ благополучия и расточительства — подобное сочетание предполагает наличие власти и влияния. Это все показное. Ведь внешнее впечатление всегда имеет большое значение, не так ли? Мне не стоит говорить это вам, потому что вы чрезвычайно впечатлительны... Мы с вами мало чем отличаемся друг от друга, Амайя Акуирре. Вы организуете диверсии извне, пытаясь проникнуть внутрь, а я иду своим путем внутри, и, когда наступит подходящий момент, я разнесу все в клочья с помощью взрывчатки... И этой взрывчаткой, этим нитроглицерином являетесь вы, дитя мое... И не говорите мне, что вы не мое дитя, в этом святом деле вы теперь моя дочь.