Шея Хачатряна надломилась, и голова повисла перезревшим подсолнухом на стебле. Все стало ясно: после полученной в Центральном офисе взбучки рассчитывать на его помощь не приходилось.

Руки Маковея взметнулись, переплелись и возмущенно раскинулись. Только после этого он произнес:

– Мы не уполномочены обсуждать решения руководства. Мы их выполняем. В прошлый раз наша работа была буквально парализована противодействием администрации компании-должника. На этот раз мы намерены довести дело до конца. В случае нового сопротивления будем вынуждены использовать ОМОН.

– Надеюсь, мы можем рассчитывать на вашу помощь? – быстро уточнила Катенька.

– Это вряд ли.

Маковей, заранее удовлетворенно закивавший, опешил:

– Т-то есть как?

– Да вот так, – Коломнин склонился над селектором: «Калерия Михайловна, пригласите Богаченкова, если вернулся».

– Насчет Богаченкова… – Пашенька потряс возмущенным пальцем в воздухе. – Будем ставить вопрос.

– Он предатель, – жестко сформулировала Целик.

– Тогда, очевидно, я тоже. Потому что оснований для описи имущества компании не вижу, – объявил Коломнин.

– То есть как это? – под требовательным взглядом судебного пристава Маковей недоуменно развел длинные руки, перегородив ими добрую треть фархадовского кабинета.

– А вы понимаете, чем чревато противодействие судебному приставу? – на этот раз пристав обращался непосредственно к Коломнину.

В кабинет вошел Богаченков. С кроткой полуулыбкой кивнув сидящим, протянул Коломнину тоненькую папочку:

– Только что привез.

Коломнин быстро пробежал текст глазами. Удовлетворенно кивнул:

– Полагаю, теперь разговор о противодействии беспредметен. Наше мнение разделяет арбитражный суд. Заявление о банкротстве не принято как преждевременное.

И, аккуратно перевернув, протянул текст приставу. Дождался, пока тот ознакомится.

– Полагаю?..

– Что ж, – пристав поднялся, передал постановление Маковею. – Это тот случай, когда моя миссия закончена, не начавшись.