Проскользнул в комнату как можно тише. Разглядел фигурку Алисии, свернувшуюся под простыней вроде зародыша.
От чего ты прячешься?
Она вызывает у него восхищение вместе с жалостью. Понятно, что жалость чертовски ее возмутит, только Джек все равно ее чувствовал. Где-то, когда-то девочка испытала невыносимую боль, а ему жалко любого тяжело раненного. Хотя она отважно боролась — до сих пор борется — с последствиями пережитой беды.
Наверно, сегодняшние события слишком на нее подействовали. Возможно, не стоило тащить ее с собой.
Разве был другой выбор? Она жила в доме, должна была помочь.
Тем не менее, Джек с ледяным комом в желудке смотрел на скорчившуюся фигурку, решительно отгородившуюся простыней от всего мира.
Как она себя будет чувствовать, проснувшись завтра утром?
Он повалился на другую кровать, уставившись в покрытый пятнами потолок, размышляя об этом, пока сон его не одолел.
22
22
Кемаль Мухаляль сидел с трясущимися руками и с дрожью внутри. Чувствовал себя так, словно только что выбрался из нескончаемой бури.
Упал у себя в квартире на диван, слишком расстроенный для молитвы, слишком измученный, чтоб дотащиться до спальни.
Впервые после приезда в трижды проклятую страну у него возникли сомнения в исходе своей миссии. Он, разумеется, ждал осложнений в поисках изобретения Клейтона, но таких — никогда. Женщина Клейтон заручилась содействием самого дьявола.
Заметив исчезновение ее машины, он хотел послать кого-то в погоню, но не имел возможности.
Трупы... следовало убрать все трупы до приезда полиции. Бейкер с двумя уцелевшими членами своей команды перенес их в фургон. Потом пришлось удирать, как шакалам, в ночи.
Безобразное, унизительное переживание.
Впрочем, дело того бы стоило, если в Кемаль убедился, что Алисия Клейтон со своим дьяволом что-нибудь обнаружили в доме.
А как насчет продажи? Хаффнер уведомил ее адвоката, что предложение принято. Пока нет ответа. Будет ли вообще после нынешних событий?
Если нет, процесс затянется на недели. Что это будет означать для Гали? Надо ехать домой, помогать сыну.
Кемаль рванул себя за бороду. Нельзя же разорваться на части.