— Когда Езус умер, ты обрел силу мудрости, — напомнил он Иосифу. — Ты понял, что можно сделать, и взялся за это дело. Почти тридцать лет ты непрестанно стремился постичь смысл его жизни и смерти. Истинная мудрость, однако, заключается не только в понимании того, что можно или нельзя делать, но в осознании того, что
— Пожалуйста, Ловерний, это и есть переломный момент. О боже! — воскликнул Иосиф.
Но при всех его отчаянных призывах он ясно видел, что просить безнадежно. Рухнув на колени, он опустил голову на руки и начал молиться под нарастающий треск срубленных деревьев, смешанный с душераздирающими криками умирающих. Он слышал, как эта ужасная какофония призрачной дымкой разносится над безмолвными водами. Спустя какое-то время он почувствовал, как на голову ему легла успокаивающая рука Ловерния, и до него донесся странно умиротворенный голос, словно друид нашел зерно тайной надежды, открывшееся лишь ему одному.
— Боги требуют жертв, — сказал он Иосифу. — Мы должны непременно сегодня же вечером собрать все, что нам дорого, и принести жертву священным водам каменистого озера ЛлинКерриг-бах.
— А что еще? — прошептал Иосиф.
— Если это не повернет ход событий, — печально сказал Ловерний, — то, возможно, нам придется отправить вестника.
Вестник с юга прибыл на этот отдаленный берег острова на рассвете, когда Светоний Павлин увидел, как рухнуло последнее дерево. То было могучее дерево, старейшее из всего множества деревьев в роще, с которой всю ночь сражался его легион, чтобы завершить опустошительное уничтожение.
Обхват его составлял более шестидесяти футов, и, как прикинули военные корабельщики, из него вполне могла бы выйти полновесельная трирема. Уже поваленное на землю, оно равнялось по высоте тем трехэтажным строениям, что сооружались на африканском побережье, когда Светоний заправлял в Мавритании. И сейчас он задумался о том, сколько же лет могло быть такому дереву. Интересно, так же ли велико число его годичных колец — если бы их удалось подсчитать, — как число жизней, загубленных сегодня ночью римскими отрядами? Действительно ли гибель этого дерева и всей священной рощи приведет к смерти друидов — как сами они, похоже, верили?
Отбросив философские мысли ради более практических вопросов, Светоний отправил своих людей складывать в кучи тела мертвых друидов и устраивать костры для их сожжения. Потом, вспомнив главный приказ императора Нерона, он отправил группу солдат обследовать остров. Ведь Нерон написал, что у него есть основания верить своему отчиму (и двоюродному дедушке) Клавдию, считавшему, что именно на острове Мона друиды хранят свои главные сокровища. И Нерон хотел, чтобы ему немедленно сообщили о любых ценных находках.