На уик-энд, совпавший с Днем поминовения, Макманис заставил Ивон куда-нибудь уехать. Она хотела полететь в Денвер, повидаться с сестрой Меррил, посмотреть ее новый загородный дом, но билетов на нужный рейс достать не удалось, и пришлось отправиться в Де-Мойн. Вначале она проветрила дом, чтобы изгнать неприятный запах — видимо, порезвились мыши, — сделала несколько звонков и поехала на барбекю с приятелем, Сэлом Харни, тоже агентом, который на время командировки пользовался ее машиной. По дороге домой Ивон попросила его свернуть в управление, где достала из сейфа свой «смит-и-вессон» девятого калибра, а в воскресенье после церкви поехала в тир и с часик постреляла. Владелец и два помощника бросили все дела и с открытыми ртами наблюдали за тем, как она методично всаживает в яблочко пулю за пулей.

Теперь Ивон постоянно держала пистолет в сумочке.

Как и было договорено, Ширли переселилась к ней. Спала на диване. Уравновешенная, добрая, пожалуй, только пила слишком много. Дома она сразу же облачалась в белый махровый халат. По вечерам любила рассказывать Ивон о своих детях. У нее их было трое, от двух браков. Младшая девочка училась на предпоследнем курсе в колледже и хотела после окончания работать в ФБР.

Робби в офисе теперь появлялся редко. С Рейни приходилось проводить больше времени, так что сейчас даже и выдумывать ничего не надо было. Поскольку его телефоны не были защищены от подслушивания, Ивон возила ему указания от Макманиса и Сеннетта, иногда даже дважды в день. Он стал заметно сдавать, особенно после смерти матери. Она часто заставала его небритым. Однажды утром он коротко промолвил:

— Конец приближается, и не стоит себя обманывать, что это еще не скоро.

Каждый день Ивон поднималась наверх поздороваться с Рейни, которая таяла на глазах. Всю энергию, какая еще осталась, забирали простейшие действия: туалет, переодевание, массаж. Больше ни на что сил не было. После еды Рейни сразу засыпала примерно на час. Закрепленный на груди «панцирь» издавал нервирующие писки, как ребенок, интенсивно всасывающий сок через соломинку. Доктор сказал, что максимум через две недели придется начать принудительную вентиляцию, иначе больная задохнется. Робби не вдавался в детали, но по его виду было ясно, что очень долге уговаривать Рейни продолжать такое существование он не сможет.

Во вторник, восьмого июня, я председательствовал на благотворительном обеде Фонда адвокатов округа Киндл, основанного мной в период председательствования в коллегии адвокатов. Я тешил себя тем, что фонд как-то функционирует, и хорошо. Средств на все проекты не хватало, и в правлении возникали ожесточенные споры по поводу того, какие статьи расходов следует сократить. Что касается меня, то я каждый год неизменно жертвовал одинаковую сумму.