Стэн Сеннетт посетил меня через неделю после убийства Робби. Хотел знать, что он сделал с пленкой. Умолял почти час. Возмущался, как я могу позволить, чтобы главный виновник гибели Робби, этот монстр Туи, благополучно гулял на свободе. «Если бы у меня была эта пленка, — говорил Стэн, — я бы убедил жюри, что Брендан Туи виновен в организации заговора с целью убийства федерального свидетеля». Однако для такого обвинения не было никакой доказательной основы. Наверняка Туи со свойственным ему коварством как-то подстрекал Уолтера Вунча, но тот до самой смерти в тюремной больнице в Рочестере, Миннесота, — что случилось задолго до суда — утверждал, будто действовал только из личных побуждений. Несколько раз его допрашивал Макманис. Он сказал мне, что Уолтер ни в чем не раскаивался.

После длительных консультаций со Стерном, адвокатом Мортона Диннерштайна, фактического палача Робби, я передал кассету судье Уинчелл. Как и ожидалось, Мел Тули, выступающий в качестве адвоката Брендана Туи, добился запрета на использование кассеты. Стэну так и не удалось доказать, что Робби дал разрешение на запись.

Мортон продолжал как-то существовать, но горе сломило его. Это я заметил еще тогда, в воскресенье на двойных похоронах. Адвокатскую практику он вскоре оставил, а после того, как младший сын, Макс, закончил школу, уехал из округа Киндл.

Макманис, отслужив в ФБР двадцать пять лет, перебрался в Сан-Хосе, Калифорния, где прошел конкурс в коллегию адвокатов, видимо, использовав опыт, полученный в ходе операции «Петрос», и в возрасте пятидесяти двух лет начал заниматься адвокатской практикой. От общих знакомых я слышал, что присяжные его уважают за ровный характер и достойное поведение в суде. Он слывет весьма компетентным адвокатом.

Ивон провела в округе Киндл несколько лет, свидетельствуя, по крайней мере, на шести процессах, инспирированных операцией «Петрос». Потом ее назначили руководителем группы наблюдения. Два года назад она переехала на Запад с какой-то подругой. Узнав о том, что я собираюсь написать об этих событиях книгу, Ивон согласилась встречаться сколько угодно. Мы провели вместе много вечеров, обсуждая изложенные здесь факты. То, что по уставу ФБР считалось секретным, она, конечно, не раскрывала, но на остальные вопросы отвечала совершенно искренне. Думаю, это было продиктовано желанием сохранить память о Робби.

Все разговоры, какие Ивон вела с Робби, подробности ее личной жизни и другое, о чем вы прочли в книге, я узнал от нее. Нисколько не стесняясь, она поведала мне о самых интимных эпизодах, обходя молчанием лишь один. Что произошло после того, как мы ушли из больницы, узнав о смерти Робби? Этого она мне так и не рассказала. И все же я рискну реконструировать события, как и те, которые описал в книге, но сам свидетелем не был. На такое решиться было не просто. Я долго мучился, переживал, пока не понял, что обязан это сделать.