— Давай его в фургон, только быстро шевелите поршнями, — скомандовал Китай. — Едем на старое место.

Китай сел за руль бумера и включил зажигание. На этот раз фарт попер, как в сказке. И этот гребаный пульт, на которой не было никакой надежды, неожиданно сработал. И мужика они сделали в пять секунд. Теперь нужно еще немного везения и тогда… Китай точно не знал, что случится «тогда», но интуиция подсказывала, что дело, раз оно с самого начала хорошо пошло, заладится и дальше. Только эта проклятая рука, прожженная прикуривателем. Впрочем, за большие деньги такую боль можно перетерпеть.

* * * *

Через четверть часа фургон остановился на глухой дороге, впереди утоптанная площадка, под которой начинается бугристый откос. Между крутых берегов протекает речка, холодная и мутная, с берега на берег переброшен подвесной мост с толстыми канатами вместо поручней.

Вытащив Кота из фургона, бросили на землю. Миха, вошедший во вкус, присел над жертвой и улыбается, как последний придурок. Кажется, фраерок совсем плохой, вот-вот врежет дуба. На шее и лице запеклись чешуйки крови, дыхание неровное, почти неслышное, а сердце стучит через раз.

Китай со знанием дела полазил по карманам чужого пиджака и штанов, вытащил письмо Кольки и бумажник, бросил все это на капот бумера. А сам, потерев пальцами ткань пиджака, решил, что выбрасывать дорогую вещь нет никакого смысла, жмурикам верхняя одежда без надобности, а вот Китаю новый клифт не помешает. И не беда, что пиджак немного широк в плечах, да и штаны длинноваты, но велики — не малы. Китай, сбросив с себя старое тряпье, переоделся в костюм, с мелкими пятнами крови на лацканах, и остался доволен обновкой. Примерил ботинки. Надо же, его размерчик.

— И откуда у этих козлов такие машины? — Степа задумчиво почесал коротко стриженый затылок. — Неправильно это как-то. Да, Китай? Несправедливо…

Китаю было не до вопросов, тем более таких идиотских. Он туже затягивал ремень на брюках и раздумывал, не снять ли с жертвы и рубашку. Но этого делать не стал, свежее пятно крови на груди, да и воротничок разорван. Миха, не найдя себе другого дела, перекладывал из руки в руку самодельную биту.

— Миха, а на хрена ты его вальнул? — спросил Степа. — Это ведь не наша статья. Мы мокрухой сроду не занимались.

— Поплачься папочке в жилетку, — сквозь зубы процедил Миха. — Хренов чистоплюй. Мне чего, надо было стоять и смотреть? Еще бы немного, и он нам таких пиздов навешал, что мама дорогая. А валить я его не собирался. Я же не знал, что он такой нежный.

— Не собирался он. Рассказывай, — Степа покачал головой. — Будто я не видел, собирался ты или не собирался.