— Ну, как съезди? — Бобрик, еще не веря в удачу, завладел Мишкиной ладонью на ощупь напоминавшей холодную дохлою рыбу, потискал ее. — Какие новости? Я смотрю, ты пиджак новый и ботинки справил. Значит, встретился с Элвисом?

— Погоди, дай горло промочить, — пробормотал Блохин. — Больно ты любопытный.

Вытащив бутылку водки, приложился к горлышку, занюхал пойло рукавом пиджака, даже икнул от удовольствия. Пока Блохин натягивал ботинки, Ленка схватила подозрительно легкий рюкзак, оттащив его в сторону, перевернула, вытряхнула на палубу все содержимое. Сарафан в мелкий цветочек, пара кирзовых сапог, брезентовая куртка, пляжные шлепанцы, мужские кальсоны на завязках, полбуханки хлеба, пол-литра спирта в пластиковой бутылке, резиновые галоши и снова женские тряпки. Бобрик в недоумении разглядывал шмотье. Он так пнул ногой пляжные шлепанцы, что те улетели за борт. Подошел к Блохину и, сжав кулаки, навис над ним.

— Ну, что, сволочь, скажешь?

Сказать Блохину было что. Он встретился с другом Бобрика, юристом. Но деньги, которые дал Радченко, чтобы друзья перекантовались на катере хоть неделю, украли на вокзале, когда Миша, выпив лишку, заснул в зале ожидания на скамейке.

— А где же ты отирался столько дней? — прищурился Бобрик.

— Путь туда и обратно не близкий, — возразил Миша и добавил. — Еще к одной знакомой завернул. Я же мужчина. Естество просит ласки.

— Ласки? — вытаращив глаза, переспросил Бобрик.

Левой рукой он сграбастал Блохина за ворот рубахи, поставил на ноги и, коротко развернувшись, съездил кулаком по морде. Блохин, не ожидая такой теплой встречи, растянулся на палубе, ожидая, когда Бобрик немного остынет. Но тот еще не выпустил весь пар. Ленка, скрестив руки на груди, молча наблюдала за расправой. Бобрик ударами под ребра, заставил Блохина подняться и снова сшиб его с ног, крепко навернув по морде. Глубоко вздохнул и отступил назад. Блохин не спешил подниматься, ожидая, когда его обидчик отойдет на безопасное расстояние.

— Утопить бы тебя, как собаку, — сказал Бобрик. — Но такое дерьмо как ты на дне не залежится. Все равно всплывет, хоть якорь к ногам привяжи.

— Что я не человек что ли? — вытирая кулаком разбитые губы, спросил Блохин. — Я ведь все сделал, что вы просили. Только денег не довез. Другой бы на моем месте…

— Я о том, что мы тут с голоду припухаем, ты забыл?

Бобрик, не зная, как выплеснуть душившую его ярость исчез и через минуту вернулся с двумя брезентовыми мешочками. Он вывалил на палубу тронутые плесенью сухари и подмоченную вяленую рыбу, от которой пахло помойкой. Ясно, Блохин спустил все бабки, а потом подался обратно.