В течение двух лет Лили помогала готовить пищу и сервировать стол, что давало ей возможность слышать застольные разговоры самых известных и выдающихся писателей на свете. После этого она убиралась в коттеджах, что обеспечивало еще более тесные контакты с гостями. К сожалению, в конце сороковых годов благосостояние мисс Везеролл пошло на убыль, и она не могла больше позволить себе принимать гостей. За годы, последовавшие за отъездом Лили из «Берега», писатели, исследователи и общественные организации часто обращались к мисс Мелвилл с просьбой поделиться своими воспоминаниями. Вскоре после того, как поместье перешло в восьмидесятом году к трастовой компании, мисс Мелвилл стала здесь постоянным сотрудником.

— Мы начнем нашу экскурсию с двух особенно любимых мною мест — салона мисс Везеролл и частной библиотеки, — а уже оттуда двинемся дальше. У вас есть какие-нибудь вопросы, прежде чем мы начнем?

Дик Дарт поднял руку.

— Уже, мистер Десмонд?

— Тот весьма привлекательный костюм, что на вас, — он не от «Джеффри Бина»?

— Как мило! Да, именно так.

— И не показалось ли мне, что на меня повеяло восхитительным ароматом «Мицуоко», когда вы так красноречиво представлялись аудитории?

— Мистер Десмонд, вы готовы присоединиться ко мне и пройти вместе с группой в гостиную?

Дарт обошел сбоку группу, взял Лили под руку и повел ее по коридору впереди всех.

* * *

Они посетили гостиную, библиотеку, комнату отдыха и знаменитую столовую, где над зеркально отполированными столами висели репродукции картин, которые либо принадлежали когда-то Джорджине Везеролл, либо напоминали картины из ее коллекции. Сами картины, как и библиотека, были давным-давно проданы. Затем они прогулялись по террасе и сошли по ступеням полюбоваться видом на главное здание с западной лужайки. С заученной легкостью Лили рассказывала о причудах своей бывшей хозяйки, представляя их как очаровательные проявления эксцентричности покровительницы искусств. Она провоцировала на разнообразные — то ставящие в тупик, то смешные, то неуважительные, то уважительные, то ничего не значащие — ремарки поэта Нормана Десмонда, который сопровождал ее на всем пути вдоль западной лужайки к останкам знаменитых садов, реставрация которых была пока не по карману трастовой компании.

Нора шла в ногу с двумя Фрэнками, продолжая гадать про себя, почему ей кажутся такими знакомыми их имена и совершенно незнакомыми — их лица. Они не производили впечатления ученых мужей, и в то же время в обоих была какая-то спокойная сдержанность людей науки и манера держаться чуть особняком, как это бывает у давних партнеров или супружеских пар с многолетним стажем. Их забавляли кое-какие комментарии Дика Дарта, и седой стриженный ежиком Фрэнк явно собирался что-то сказать миссис Десмонд о ее интересном муже.