Я листала дело до тех пор, пока не нашла фотографию прозрачных чулок телесного цвета. Их сложили пополам, чтобы они поместились на снимке. В противном случае он получился бы нечетким.

– Они были шелковыми или нейлоновыми? Он посмотрел на меня.

– Я не знаю.

Я еще раз взглянула на снимок; что-то привлекло мое внимание. Вдоль всей длины чулка шла темная линия.

– Чулки со швом, – сказала я вслух.

– Что?

– Швы. Сзади. Как в пятидесятых. Бетти Грейбл[49] помните? Знаменитые фотографии, на которых она в чулках со швами.

– И что с того?

– Он вышли из моды в начале шестидесятых. Их продолжали носить медсестры и проститутки, но и только. Этому типу пришлось приложить некоторые усилия, чтобы найти такие чулки. Возможно, в эксклюзивном магазине трикотажа.

– Или маскарадных костюмов.

– Он создавал иллюзию, – тихо проговорила я и уже громче добавила: – Вы знаете, какую школу посещал Уилбур Дюран в это время?

– Мы ездили в школу на автобусе, так что я точно не помню, но он учился тогда в старших классах. Я честно не помню – вам нужно обратиться в школьный департамент. Удачи. Она вам потребуется.

Больше смотреть было не на что. Я прониклась атмосферой места преступления. Стоял приятный солнечный день, теплый ветерок играл моими волосами. Однако холод пробрал меня до самых костей.

Патрик Галлахер пригласил нас в гостиную своего небольшого одноквартирного дома и предложил кофе. Пит Москал согласился, а я отказалась.

Прошло уже двадцать лет, но душевные раны мистера Галлахера все еще не зарубцевались. Я выразила свои искренние соболезнования. Он сразу же спросил, почему детектив из Лос-Анджелеса заинтересовался убийством, которое произошло так давно и так далеко от подведомственной ему территории.

– Человек, который подозревается в похищении ребенка, жил когда-то в Бостоне, – объяснила я.

– И вы надеетесь установить связь между ними. Я кивнула.

– Речь идет о Дюране, не так ли?

– Мы не имеем права...– начал Пит Москал, но я тут же прервала его:

– Да.