– Завтра мы начнем наше заседание в три часа, чтобы выслушать возражения, оправдания или просьбу о смягчении наказания, любые слова, которые обвиняемый захочет произнести. Суд напоминает, что барон Жиль де Ре, вышеназванный обвиняемый, продолжает отказываться от этого права.

Писцы занялись своим делом, а зал суда наполнил удивленный шепот – неужели на сегодня все? Такое казалось невозможным.

И тут Жан де Малеструа посмотрел прямо на милорда Жиля.

– После длительного обсуждения и размышлений, во время которых рассматривались как юридические, так и духовные аспекты вопроса, мы приняли решение, милорд: несмотря на то что мы назначили на завтра ваше выступление перед судом, сегодня без промедления мы приступим к пыткам.

Толпа дружно вздохнула. Молоток опустился на деревянную поверхность стола. Когда шум наконец стих, оказалось, что милорд стоит в полном одиночестве, окруженный зрителями. У него шевелились губы, словно он пытался осознать значение сказанного. Наверное, он повторял про себя: «Пытки, меня будут пытать».

Ему не следовало удивляться.

Я сжала руку Жана.

– Похоже, он плохо соображает, ведь даже не стал возражать, – прошептала я Жану.

Толпа тоже обратила внимание на необычную реакцию обвиняемого и снова начала шуметь. Его преосвященство был вынужден заговорить громче, чтобы его услышали все.

– Помещение суда будет очищено, чтобы подготовить все необходимое.

Тут же раздались возмущенные крики, хотя трудно сказать, что вызвало негодование собравшихся – сами пытки или то, что обвиняемый будет им подвергнут без свидетелей. Как только прозвучал приказ, стражники окружили милорда плотным кольцом. Другая группа стражников отошла от стен, и они тут же начали выводить из зала зрителей, включая меня и моего сына.

Я отчаянно сопротивлялась, рассчитывая, что мое облачение сотворит чудо. Мой сын не отставал от меня, и вскоре нам удалось оказаться в группе тех, кто должен был покинуть зал последними. Жан де Малеструа снова занялся бумагами, что-то обсуждал с братом Блуином. Милорда Жиля стражники вывели наружу, а потом снова завели внутрь, и я обратила внимание, что он потрясен и страшно побледнел.

Через несколько мгновений из боковой двери появились два дюжих молодца с каменными лицами, каждый держал в руках сумку. Когда они положили их, что-то внутри звякнуло, громко и угрожающе; я представила себе острые металлические инструменты, с помощью которых причиняют сильную боль, и все во имя Господа, нашего Всемогущего Отца, требовавшего, чтобы верующие говорили только правду Его представителям на земле – чего никак не желал делать обвиняемый.