– Он видел, как ты столкнул Джои за борт, – сказала Рикка. – Описал мне в подробностях, как именно ты это проделал.
– И ты ему поверила? – Голос Чаза дрожал, как у Слима Уитмана[49].
– Как ты схватил ее за лодыжки и перекинул назад через перила, – продолжала она. – Боже, я две ночи не могла уснуть.
– Парень просто пытается вытрясти из меня деньги. Он услышал о Джои в новостях и…
– Знаешь, у меня это в первый раз, Чаз. Я еще никогда не встречалась с женоубийцей.
– Подожди. Ты поверила какому-то незнакомцу, какому-то грязному жулику…
– Ты сказал детективу, что я – ваша уборщица. – В голосе Рикки звенел лед. –
Чаз про себя выругался. Он вспомнил, как Ролвааг прижал его в вестибюле «Мариотта» и спросил про телефонный звонок. Коп даже блокнота не открывал, поэтому Чаз плюнул и забыл. А оказывается, у паршивого ублюдка феноменальная память.
– Ролвааг к тебе приходил?
Рикка вяло кивнула:
– Задавал всякие разные вопросы.
Чаз ощутил вкус желчи во рту и с трудом сглотнул:
– Слушай, Рикка, а что я, по-твоему, должен был сказать? Что ты моя любовница? Парень только и мечтает схватить меня за горло.
– И не говори. Он не поленился проследить звонок.
– Мне очень жаль. Очень, – произнес Чаз. – Ты даже не представляешь, как мне плохо.
Рикка ничуть не смягчилась:
– Мне вот что интересно: почему он тебе не верит?
– Кто, коп? Да ладно тебе, – презрительно засмеялся Чаз. – Просто пытается свои ставки поднять, арестовать доктора за убийство.
Рикка закатила глаза – мол: «О боже, опять этот твой "доктор"».