– Из Голландии.
Когда медсестра ушла, Морин сказала:
– Вообще-то я не люблю лгать, но, думаю, иначе она позвала бы охранников.
– Где твои родные? – спросил Тул. – Почему они тя не навещают?
– Дочери живут в Корал Тейблс – не ближний путь, а им надо за детьми присматривать. Я вижусь с ними по праздникам.
– Рукой подать, – возразил Тул. – Всего ничё по шоссе. Могли бы приезжать хоть по выходным.
– Тебе не надо еще лекарства?
С некоторым усилием Морин повернулась к стене. Ее сорочка была распахнута на спине, кожа тусклая, восковая. Тул увидел, что все фентаниловые пластыри исчезли.
– Бери, сколько нужно, – сказала она.
– Там ничё нет.
– Да? – Она повернулась обратно и посмотрела ему в лицо. – Мне очень жаль, Эрл. Наверное, их отклеили, когда перевели меня на морфий. – Она глазами показала на пакет. – Поставили мне капельницу, чтобы я не беспокоила больше медсестер, которые, кстати, только и делают, что просиживают свои отвислые задницы, жалуются на никудышных муженьков и почитывают «Нэшнл Инкуайрер».
– Мне наклеек больше не надо, – произнес Тул. – Я просто зашел сказать тебе «привет». – По правде говоря, ему не хватало ее компании. Полнейшая чертовщина.
– По-моему, один валяется в ящике, – сообщила Морин. – Давай, доставай.
Пластырь был еще в упаковке.
«Черт с ним», – подумал Тул и засунул его в нагрудный карман.
– Эрл?
– Ага.
– Тебя что-то беспокоит. В чем дело?
– Все хорошо, – ответил Тул.
– Нет, все