– Слышь, дружище, а что с твоим глазом?

Пухл напрягся и выдавил презрительную усмешку:

– А ты тут типа негролюб такой, ага.

– Я только учусь, – уточнил белый.

Перед тем как отрубиться, Пухл успел расслышать рев Бодеана Геззера:

– Эй, я передумал! Дайте ему сдохнуть! Валяйте, пускай этот паршивец сдохнет!

Джолейн не могла этого сделать.

Не могла, несмотря на то, что, ощутив зловоние грабителя, все вспомнила – и желчь в глотке, и резь в глазах. Несмотря на все, что случилось той ночью в ее собственном доме – их ужасные слова, привычность, с которой ее били, следы на ее теле, там, куда приходились их руки.

Она до сих пор ощущала вкус ствола револьвера, маслянистый и холодный, на языке – и все равно не могла оставить этого человека умирать.

Хотя он это заслужил.

Джолейн заставила себя увидеть в Пухле животное – больное, сбитое с толку животное, мало чем отличавшееся от енота, которого она лечила ночью. Это был единственный способ подавить гнев и сосредоточиться на сочащемся кратере в плече этого человека – промыть рану, насколько возможно, выдавить туда целый тюбик антибиотика и перевязать все кусками плотной марли.

Ублюдок наконец отключился, что упростило дело. Не приходилось слушать, как он зовет ее ниггершей, – это явно к лучшему.

В какой-то момент, когда Джолейн пыталась наложить пластырь, голова Пухла оказалась у нее на коленях. Вместо отвращения ее охватило антропологическое любопытство. Изучая Пухлово изможденное бесчувственное лицо, она искала разгадку источника яда. Можно ли различить ненависть в его глубоко посаженных глазах? В суровых морщинах на обожженном солнцем лбу? В унылом несчастном положении его щетинистого подбородка? Если и была какая-то указующая отметина, особая врожденная черта, выдающая в человеке жестокого социопата, Джолейн Фортунс ее не находила. Его лицо было таким же, как у тысяч других белых парней, что ей доводилось видеть, кое-как проживающих свою нелегкую жизнь. И не все они при этом были ужасными расистами.

– Ты в порядке? – спросил Том Кроум, склоняясь над ней.

– Вполне. Напоминает о моих деньках в травматологии.

– Как наш Гомер?

– Кровотечение уже остановилось. Это все, что я могу сделать.

– Хочешь поговорить со вторым?

– Ну еще бы, – ответила Джолейн.