– Нет, не пойдет. Получается, вы ничем не рискуете. А мы должны знать, что вы с нами. И потом, мы вовсе не собираемся отдавать вам сразу все. Чтобы подорвать здешний рынок, не нужно две тысячи килограммов. Вполне достаточно и пятисот. А остальное вы используете где-нибудь еще, в любом другом районе мира. Мы согласны на это, лишь бы посильнее ударить по колумбийцам.

Лип засмеялся:

– И к тому же вы, наверное, желаете получить деньги вперед?

– Я не настаиваю. Товар нам ничего не стоил, разве что какие-то расходы на хранение. Уж мы-то знаем, как понадежнее упрятать так, что никто не найдет. Мы ведь одновременно и егери и браконьеры.

– И какого же риска вы от нас ожидаете?

– Начните действовать. Бейте их. Прижмите так, чтобы у них сопли потекли. Покажите, что вы достойные партнеры.

– Стать террористами. Нам это не подходит, мистер Маршалл.

– Не я устанавливаю правила. А как же насчет убийства той девчонки и ее брата прошлой ночью? Мне кажется, это ваших рук дело.

– Мы тоже не устанавливаем правил. Что-нибудь еще, мистер Маршалл?

– Вы проверили мой образец?

– Хорошее качество. Настоящие изумруды.

– У меня есть еще. Могу вам дать на пробу.

– Сколько у вас?

– Три-четыре килограмма. Доказать, что у нас серьезные намерения.

– Мы подумаем. И дадим вам знать.

– Прекрасно. Надеюсь, вы отвезете меня обратно в Манчестер?

– Не беспокойтесь, мистер Маршалл. Вам не понадобится метла, чтобы туда добираться.

* * *

На обратном пути он попросил шофера высадить его в Мосс-Сайде. Пусть китайцы теряются в догадках, мол, какого черта ему там надо после встречи с ними? Шофер остановился перед въездом в район. Правило соблюдалось неукоснительно: китайцам в Мосс-Сайде не появляться. Маршалл остановил такси и велел ехать на Принсес-Паркуэй.

Ему была известна улица, где она работает: он узнал это из отчетов, которые приносил Армитедж. Пошел мелкий дождь, и туман стал рассеиваться. В дежурной аптеке на углу Маршалл купил пачку бумажных салфеток и лекарство от кашля. Выйдя из аптеки, высморкался в салфетку и направился к первой попавшейся девице. Она была толста и страшна, и Маршалл надеялся, что она здесь не единственная.