«Ну куда же подевалась эта проклятая яхта?» — задавал он себе вопрос. Он уже не раздвигал сильными гребками воду и, сберегая силы, старался только держаться на поверхности.

То, что он увидел, никак не укладывалось у него в сознании. Какого чёрта Эрик вздумал топить Алекса? По мнению Йена, это было чистой воды бессмыслицей. Возможно, если бы Йен находился не в холодной воде, а в других, более благоприятных условиях, он до чего-нибудь путного и додумался бы, но холодная водная стихия отнюдь не способствовала ясным размышлениям.

Йену становилось всё труднее держаться на поверхности воды. Несколько раз он терял сознание, но снова приходил в себя, когда его захлёстывало волной, и инстинкт заставлял его выхаркивать из лёгких солёную морскую воду. Наконец он услышал звук мотора возвращавшейся яхты, а потом заметил в непосредственной близости от себя её корпус. Голоса, которые он слышал довольно смутно, звали его по имени. Йена увидели, бросили ему спасательный пояс, а потом выудили из ледяной воды залива, едва не ставшего его могилой.

В скором времени он лежал без сил на корме судна и больше походил на утопленника, чем на спасённого.

— Молчи обо всём, что увидел. Алекс собирался нас выдать. Мне ничего не оставалось, как его убрать, — прошептал Эрик ему на ухо.

И Йен промолчал. В тот момент он был слишком измотан, чтобы рационально мыслить, а потом появилась состряпанная Крисом и Эриком история, выдуманная для того, чтобы прикрыть Дункана. И тогда Йен подумал: «С какой стати мне во всё это вмешиваться?» Эрик, похоже, был в состоянии уладить это дело, причём так, чтобы никто больше не пострадал. Если бы Йен сообщил полиции об увиденном, то сам оказался бы в двусмысленном положении, поскольку доказательств у него не было. Йен не желал иметь к этому делу никакого отношения, и ему оставалось только молчать и постараться забыть о том, что произошло.

Забыть о случившемся ему, конечно же, не удалось. Его преследовало чувство вины, которое становилось ещё пронзительнее, когда он встречался с Эриком. Ничего удивительного — только они двое из всей компании знали тайну смерти Алекса. Они договорились хранить молчание и в течение десяти лет после смерти приятеля никогда не возвращались к этой теме.

Теперь же, вспоминая прошедшие годы, Йен пришёл к выводу, что совершил ошибку. По сравнению с Эриком ему почти нечего было терять. Наркотиками Алекса и Йена снабжал Эрик. По правде сказать, они не так уж часто баловались белым порошком, но полиция и руководство «Блумфилд Вайса» все равно объявили бы Эрика поставщиком, а их с Алексом — наркоманами. Эрику каким-то чудом удалось избежать тестирования на наркотики, которое устроили американским слушателям после экзаменов, возможно, по той причине, что он написал экзаменационную работу раньше всех и соответственно раньше всех ушёл — ещё до того, как администрация объявила о диспансеризации. Йен был иностранцем, и его не тестировали. Таким образом, на употреблении наркотиков поймали одного только Алекса. Между тем Алексу предстояло оплачивать медицинские счета своей матери, поэтому он как никто был заинтересован в получении работы после окончания курсов, и Эрик опасался, что Алекс, желая оправдаться, укажет на него как на поставщика. Случись такое, Эрик не только потерял бы работу в «Блумфилд Вайсе», но сведения о его деятельности, несомненно, просочились бы в прессу, и в будущем, когда Эрик решил бы совершить намеченный им рывок в большую политику, это могло подпортить его репутацию. Стоило только какому-нибудь журналисту из «жёлтой» газетёнки написать, по какой причине Эрика уволили из «Блумфилд Вайса», как его карьера политика была бы уничтожена. Вот почему Эрик убил Алекса — Йен, во всяком случае, в этом нисколько не сомневался.