Отключившись, Карташов еще несколько мгновений лежал, не подавая признаков жизни. Его сковало непреодолимое напряжение, появились первые признаки судорог. Он не знал, что начал действовать раствор висмута, вызывающий страшные побочные явления… Одинец оказался более железным: те же самые симптомы анафилактического шока он почувствовал на два часа позже. Его всего скрутило, словно в его тело внедрилась какая-то беспощадная пружина, которая выворачивала все его члены по какой-то адской амплитуде.

На следующий день им делали зондирование желудков с помощью японского электронного «глаза». И уже в который раз брали кровь для клинических исследований. Видимо, заказчик был состоятельный и на этот раз Блузман работал наверняка, стараясь не упустить своего шанса заработать большие деньги.

Однажды, когда они беспомощные лежали в своих кроватях, Одинец завел разговор о своей жизни. Его речь походила на исповедь. В детстве взрослые пацаны заставили его, шестилетнего пацаненка, добивать дворового кота. Кот уже был едва живой и он, взяв его за хвост, стал бить головой об угол дома. Все его подбадривали, а он, не ведающий о страданиях других, выбиваясь из сил, бил и бил все еще живым животным об угол панельного дома. И забил до смерти.

— Я сейчас напоминаю того кота… Завтра кто-нибудь меня достукает и я отброшу лапки…

— Мы должны из этой ямы выбраться, — Карташов не очень верил в свои слова, но хотел подбодрить своего друга по несчастью.

— Это боженька нас наказывает за инвалидов. Это была чистая авантюра.

— То же самое мы можем сказать про себя. Каждый наш шаг в конторе Брода — авантюра и противозаконные действия. Может, Саня, как киты, сами выбросимся на берег? Лишим Блузмана гонорара и удовольствия над нами проделывать свои опыты…

Одинец дернулся связанными руками, демонстрируя полную свою беспомощность.

— Мы не должны, как трупы лежать без движения, — Карташов засучил ногами и стал делать едва заметные движения всем телом. — Надо попытаться выскользнуть из ремней…

— Я всю ночь этим занимался, только кровавые мозоли натер…

Какое сегодня число?

— Декабрь… Может десятое, может, двадцатое декабря, за окном я видел снежок.

— Все бы отдал, чтобы пройтись по снегу…

— А я бы все отдал за одну затяжку сигаретой.

— Они берегут наше здоровье, — в голосе Одинца послышалась горькая ирония. — Сами мы виноваты, надо было раньше линять отсюда. Лучше бы подались в Чечню, там хоть был шанс выжить, а здесь я такового не вижу. И не верю, что Брод поверил тебе насчет компры, которую якобы на него мы имеем…